Лунное сердце - [186]

— И мир очистился от великого зла! А ты ждала награды?

— Не знаю, — вздохнула Сара. — Наверное, ждала. Я не понимала, что меня ждет, но, наверное, надеялась, что, когда пройду испытание, буду с Талиесином. Навсегда. Хотя не знаю, может, мы и не поладили бы.

«Нет, — подумала она. — Это я опять сочиняю. Когда-то я и вправду этого опасалась, но не теперь».

Она поглядела на Бабушку Жабу, долго смотрела в ее серьезные глаза, потом отвернулась.

— Не знаю, зачем я говорю все это, — сказала Сара. — Мне просто надо за что-то ухватиться. Даже если бы я могла вернуться к Талиесину, это не вернуло бы к жизни Джеми и остальных.

— Ты не можешь вернуться к Талиесину, — повторила Бабушка Жаба, — но ты можешь позвать его к себе.

Сначала Сара не поняла. Потом, подняв глаза, полные надежды, спросила:

— Правда могу? Позвать к себе? Но как?

Пэквуджи потрогал мешочек, в котором лежал ключ для настройки арфы.

— Кольцо и ключ, — промолвил он.

Сара уставилась на него. Малыш улыбнулся:

— И твоя любовь в придачу — значит, у тебя целых три средства! Хей!

Сара переводила взгляд с Пэквуджи на Бабушку Жабу. Высокая красавица поднялась с травы.

— Три — волшебное число, — подтвердила она. — Но Талиесин сможет прийти к тебе, только если ты очень сильно этого захочешь.

— Но…

— Нам пора! — сказала Бабушка Жаба.

— Я знаю дорогу в твой мир, Сара, — проговорил, поднимаясь вслед за ней, Пэквуджи. — Так что, может, я буду к тебе наведываться — и уж тогда держись! Буду над тобой подшучивать! Хей?

Он наклонился к Саре, и его сухие губы коснулись ее щеки. Сара крепко обняла малыша, потом нехотя разняла руки.

— Всего тебе доброго, дочь моего сердца, — проговорила Бабушка Жаба. — Будешь в своем мире, не забывай нас, помни обо всем волшебном — большом и малом! Помни обо всем, ибо без твоей любви мы будем терять силы.

— Кто это? — спросил Киеран, выглянув из башни в сад.

— Где?

— Вон женщина выходит из сада… а за руку ведет того странного человечка, который приходил к квин-он-а.

Ха-кан-та подошла к окну. Глаза ее округлились, когда она поняла, кто навестил Сару. Только встреча с этой гостьей и могла вывести Сару и Байкера из отчаяния. Она повернулась к Киерану, но тому уже не надо было ничего объяснять.

Он встретил взгляд Бабушки Жабы, посмотревшей на него издали, и почувствовал, что боль окончательно покидает его. Ему, как и Саре, казалось, что его предали. Умом он понимал, что старик Том, за спасение которого они бились две последние ночи, по существу уже не был его прежним учителем. Но в душе Киеран не мог примириться с таким превращением.

— Помни о хорошем, — сказали ему глаза женщины, и он ее послушался.

— Это Бабушка Жаба, — проговорил он, поворачиваясь к Ха-кан-те.

Он высунулся в окно, ему хотелось поблагодарить эту удивительную женщину за то, что она сняла тяжесть с его души, но ни ее, ни Пэквуджи уже не было видно.

— Сдается мне, что ты порвал последние связи с Дальним Миром, — улыбнулась Ха-кан-та.

Киеран кивнул.

— Неужели ты думала, что я покину тебя? — спросил он.

Вместо ответа Ха-кан-та поцеловала его.

Байкер поднялся со скамьи, но Сара осталась сидеть, глядя на могилы. Тишина покорила ее. А ей так хотелось задать Бабушке Жабе еще один вопрос — если она может вызвать к себе Талиесина, то нельзя ли вернуть и Джеми? И всех остальных?

В тихом бое барабана она услышала ответ.

Для иных последнее место упокоения — Страна Дремлющего Грома.

«Но для кого? Кто это определяет?» — подумала Сара.

Ответа не последовало.

Сара опустила глаза на кольцо, ей почудилось, что в его блеске она различает черты лица Талиесина. Она повернула кольцо, и миниатюрное изображение исчезло. Игра света. Вынув из кармана мешочек Пэквуджи, она нашла в нем ключ для настройки арфы. Ну вот — ключ, кольцо и ее любовь! Но что, если этого окажется недостаточно?

Она углубилась в себя, попыталась пробудить свою «тоу», но после мучительной схватки с Мал-ек-ой ее «тоу» все еще не оправилась, была слабой. Конечно, Бабушка Жаба немного смягчила боль Сары, но совсем избавить ее от горя она не могла. Не могла облегчить чувство вины за то, что сама Сара жива, а все остальные погибли, не могла спасти ее от мучительного одиночества.

— Мне надо вызвать тебя, Талиесин, — тихо проговорила Сара. — Но я не знаю как.

Она повертела в пальцах ключ для настройки, постучала им по кольцу.

— Мне самой хотелось бы вернуться к тебе, — продолжала Сара, — но, говорят, это невозможно. Говорят, что в прошлое мне пути нет — только в воспоминаниях. А мне этого мало. Я виновата, что тебе придется так долго ждать меня. Ждать напрасно. Я бы ни за что не ушла от тебя, если бы знала, что со мной будет, но я думала, что должна принять вызов. Я считала, ты сам хочешь, чтобы я так поступила. Я пошла на это испытание ради нас обоих. А теперь…

Да, она любит его. Это она твердо знает. Но что же дальше? Она разглядывала кольцо, ключ для настройки и не представляла, что надо сделать.

— Я так хочу тебя видеть, Талиесин, но не знаю, как тебя вызвать, — пожаловалась Сара.

Она склонила голову на грудь, горло у нее сжало, во рту пересохло. Она опустила руку в фонтан, чтобы зачерпнуть воды, да так и замерла, не донеся руку до рта. Ей послышались… переливы арфы, музыка струилась, как вода в фонтане.