Лунная опупея - [2]

- Как хочется приземлиться, пройтись, потрогать всё руками, - мечтательно протянул Абдулкарим.

- А вот этого делать нельзя, - сказал я.

- Правильно, почтенный Александр. Нам же не дают попробовать на зуб золото Шлимана или поскрести ногтём Венеру Милосскую. Это теперь музей. На века. На тысячелетия.

- Музей, - кивнул я, снижая платформу до высоты полутора метров и разглядывая цепочки следов ребристых подошв первых космонавтов. Это балы законсервированная на века история. Следы останутся в таком виде на очень долгие времена, если, конечно, их не сотрут люди или не повредит залётный метеорит. Это на планетах ветра, подвижки почвы, землетрясения очень быстро стирают память. Здесь же вакуум – самый лучший консерватор истории.

- Ты прав, Абдулкарим, - произнёс я, поднимая платформу на несколько метров. – Жителям Иллюзиона будет приятен наш подарок.

- Ну да. Они же действительно здесь были, - вздохнул Абдулкарим. – Не то, что некоторые.

- Это ты про нас?

- А про кого же ещё?

- Всё, пора, - решительно произнёс я. – Мы и так вышли из графика.

- Пора, - Абдулкарим потёр жадно свои пухлые руки. – На бой, на торг, на рынок!.. Вперёд, мои боевые слоны.

- Это ты про меня? – хмыкнул я.

- Ну что ты, почтенный Александр. Это я образно.

- Ну тогда в атаку. И возьмём очередную крепость, мой добрый соратник!..

***

Звездоскрёб Дипломатического Департамента возвышался в самом центре столицы Иллюзиона Квадрокадре. Для ожидания нам отвели огромный старомодный кабинет. Мебель в нём состояла из массивных, с затейливой резьбой столов, стульев, пузатого буфета и книжных шкафов с запертыми стеклянными дверцами. Сводчатый потолок расписан в сюрреалистическом стиле – какие-то тающие, как снежные комья, дома, растекающиеся по поверхности земли башни, окруженные часами на тараканьих ногах и летающими слонами.

Вдоль всех четырех стен тянулась галерея обрамлённых в тяжелые золотые рамы киноафиш с подлинными подписями участвовавших в съемках кинозвезд. Похоже, здесь это приравнивалось к солидной картинной галерее, призванной подчеркнуть помпезность и значимость данного места. Это как живописные полотна старых мастеров во дворцах на Земле. Ну что ж, неудивительно, учитывая, какое гипертрофированное значение имеет на планете Иллюзион кинематограф.

Невысокий, пузатенький, горбоносый, с жиденькой бородкой Абдулкарим сменил халат на парадный костюм дипломата, состоявший из чернильно-чёрных брюк и усеянного красными и синими голографическими звездами кителя с изображением земного шара на груди. Уютно расположившись в массивном низком кресле, он листал стопкой сложенные на столе толстые каталоги в кожаных переплётах, в которых была предлагаемая местная продукция. Единственными товарами, которыми мог заинтересовать нас Иллюзион, были предметы культуры, в основном, произведения кинематографа.

Абдулкарим, заранее ознакомившийся с конъюнктурой и проинструктированный перед отлётом разными специалистами, в основном, социальными инженерами, теперь хмурясь, улыбаясь, причмокивая, со знанием дела перелистывал тяжелые страницы.

Те из местных, кто готовил визит, к своим обязанностям отнеслись добросовестно, все коммерческие предложения разбили по разделам, заранее написали цены в эквивалентах или товары, которые хотят получить от нас на обмен.

Ко всему, что связано с кинематографом, на Иллюзионе относились очень серьёзно и обстоятельно. Все виды видеопродукции были закреплены законодательно. То же относилось к книгам и компьютерным играм, но там всё было гораздо менее детализировано, поскольку они были на отшибе культурного процесса. На этой планете безраздельно властвовало КИНО! Страницы в каталогах были разбиты на жанры и помечены ссылками на регламентирующие их статьи законодательных актов.

- Так, статья 41-прим Постановления № 396_КА Всемирной ассамблеи «О жанровой кодификации видеопродукции и ответственности за нарушение установленных нормативов», - вслух озвучил Абдулкарим, водя пальцем по тексту. – Жанр «серийная патока». Что они нам предлагают? «Птичьи заботы не волнуют сусликов». «Она выбирает ненависть». Интересно, интересно, но цены кусаются…

У Абдулкарима всегда кусались цены. Хотя надобности в этом особо не было, но торговался он за каждый эквивалент так отчаянно и отважно, как сражается птица за своё гнездо с птенцами.

- Так, а тут у нас выгодунчики базарные, - пролистнув еще пару страниц, объявил Абдулкарим. – Три серии. «Чума в борделе». «Чума в храме», «Чума в свинарнике». А еще - «Её смертельный бутерброд» и «Её прощальный свисток». Интересно, интересно…

Я стоял у стрельчатого окна. Кабинет располагался на сто одиннадцатом этаже, и отсюда был виден погружающийся в вечерний полумрак город. Он уходил далеко за горизонт, бесконечный, таинственный и внушительный. Вздымались иглами сотни небоскребов, которые называют здесь звездоскрёбами – стеклянные, каменные, со шпилями, колоннами или строгие, без архитектурных излишеств. Внизу вились узоры многоуровневых дорожных развязок. На высоте небоскребы связывали капсулы струнного транспорта или рельсы, по которым бежали разноцветные поезда. Кружились вертолёты, похожие на шмелей и стрекоз. Над городом неподвижно висели дирижабли, на пол-неба проецируя голограмму с рекламой кинематографических новинок.