Лунная опера - [18]

– Только со мной по-настоящему только у нас все по правде.

И в это самое мгновение Гоу Цюань проснулся, он открыл глаза и понял, что находится дома. Данное обстоятельство подействовало на него удручающе. Прерванное удовольствие неприятно отозвалось в каждой его клетке. Лэ Го к этому времени уже встала и как раз расчесывала свои волосы. Расчесываясь, она смотрела на Гоу Цюаня. Но как только тот открыл глаза, она тотчас отвернулась. Гоу Цюань не знал, насколько было очевидно для Лэ Го то, что с ним происходило во сне. Он тяжело вздохнул, ему было стыдно, досадно и неприятно. Волосы, которые расчесывала Лэ Го, выдавали в ней шлюху гораздо сильнее, чем обнаженное тело. Тучи над ним снова сгустились, накрыв момент его пробуждения. Гоу Цюань прикрыл глаза, раскаиваясь за содеянное во сне.

В этот день до обеда в дом Гоу Цюаня заявилась теща. Целыми днями она рубилась в мацзян в своем кругу бессменных игроков. Практически превратившись в отшельницу, она весьма редко делала вылазки в бренный мир. В руках она держала матерчатую кошелку на яшмовых кольцах. Войдя на порог, она тут же стала звать Цяньцянь, ее настроение моментально согрело атмосферу в их доме. Такое родственное расположение вызвало у Гоу Цюаня подозрение. Ее обычная манера говорить была совершенно другой, она чеканила фразы, после чего всегда заключала «я сказала». При этом она не только делала свои выводы, но и со всей ответственностью давала понять, что ее слова имели авторитетный вес уже только потому, что так «сказала она». Первая ссора Гоу Цюаня с Лэ Го как раз и была усмирена этой фразой. Когда Гоу Цюань явился к теще за своей женой, то она, встав в дверях, заявила:

– Для начала верни мне дочь, а уж потом получишь жену – я сказала.

Дабы выполнить ее просьбу, Гоу Цюаню пришлось пройти первую долгую черную полосу супружеских отношений. Завершение этой полосы означало не то, что она исчезла, а то, что просто прошло время. Этот конфликт не минул для Гоу Цюаня без последствий, у него осталась своего рода болезнь, фобия. Он до сих пор не мог подыскать ей названия, хотя точно знал, что болен. Эта зараза проникла в его внутренности, стала как кишки и кровь, она была вполне материальна.

Замысел появления в их доме тещи открылся достаточно быстро. Потрогав Цяньцянь за ножки, она с нарочитым удивлением спросила:

– Что это Цяньцянь так похудела?

Гоу Цюань разговора не поддержал и не собирался поддерживать. Лэ Го со шваброй в руках ответила:

– Да такая же, как и всегда.

– Что бы у вас там ни происходило, ребенок от этого страдать не должен.

Гоу Цюань тут же обратил внимание на эти слова: что это значит, «что бы ни происходило»? Выходит, ей уже давно известно, что произошло в их семье. И эту серьезную размолвку она запросто низводит до уровня «что бы ни происходило»! Теперь Гоу Цюаню стало понятно, зачем она явилась: пришла провести разведку боем. В душе Гоу Цюаня разом взыграли недобрые чувства, однако он не посмел дать им волю. Он взял сигареты и как ни в чем не бывало потихоньку выскользнул из дома.

Но поскольку действовал он импульсивно, то ключ от дома взять забыл. Эта пустяковая небрежность тем же вечером спровоцировала скандал. Когда Гоу Цюань вернулся к дому, было слышно, как у их соседа, учителя Лю, по телевизору идет выпуск «Спортивных новостей». В их собственной квартире горел свет, Гоу Цюань хотел было достать ключ, но его не оказалось. Он ощупал все карманы – безрезультатно. Ему ничего не оставалось, как постучать в дверь. Получившийся звук самому Гоу Цюаню показался каким-то унизительным и вкрадчивым, точно он был вором. Будет лучше, если при этом кого-то окликнуть, он выкрикнул имя дочери. Но никто ему не ответил. Гоу Цюаню пришлось снова постучать. Только он открыл рот, чтобы позвать Лэ Го, как внутри погас свет. Это окончательно разозлило Гоу Цюаня, чаша его терпения переполнилась! Он занес ногу, дверь с грохотом открылась. Дверь соседа Лю при этом открылась тоже.

В коридор выбежала Лэ Го, на полу всюду валялись щепки:

– Ты что творишь? – Среди ночной тишины ее голос, прозвучавший ярко и резко, напомнил вспышку метеора.

– Что я творю? – растягивая слова, произнес Гоу Цюань.

– Что с тобой?

– Это с тобой что?

– Лучше бы шел, откуда явился!

После перепалки воцарилась полная тишина.

Разборка вышла стремительной и бурной. Ее исход был налицо, весь двор стал свидетелем их ссоры. В течение последующей минуты из каждого окошка высунулось по голове. Между тем Гоу Цюань успокоился и уставился на проем двери. Зияющая дыра отвратительно и до неузнаваемости изменила их квартиру. Гоу Цюань стоял в гостиной, которая теперь казалась совершенно другой. Ночная тишина, профильтрованная через их двор, все больше теряла свою суть, словно все это происходило не ночью.

– Если не можешь пить, чего из себя героя строить! – неожиданно выкрикнула Лэ Го, когда, казалось бы, все уже улеглось. Голос ее звучал так же громко, пронзительно и резко.

Гоу Цюань уселся на диван, он почувствовал некоторое замешательство, мол, а когда я вообще выпивал? Когда чувствовал себя как настоящий мужик? Подумав некоторое время, он окинул взглядом пространство в поисках спиртного. У них дома вообще не было никакой выпивки, если не считать кулинарной винной заправки. Гоу Цюань отправился на кухню и залил в себя то, что нашел. Вкус заправки показался ему специфическим, но, в конце концов, в ней был тот же спирт. Покуда среди ночного безмолвия Гоу Цюань напивался, ему понятнее стала его обида. С момента разоблачения Лэ Го все-таки ориентировалась в своем поведении на его эмоции, а эта их ссора неожиданно расставила все на свои прежние места. Гоу Цюань жаждал заурядности, жаждал ничтожности, ему так хотелось снова стать простым городским обывателем. Но теперь даже самые обычные дни не давали ему ощущения заурядности.