Лунная магия. Книга 1 - [35]

— Да, я нарушила закон и отвечу за это. Возможно, основания для подобного действия перевесят само действие. Ты знаешь суд моего народа…

— Однако ты нарушила закон с открытыми глазами и не из страха за себя. Страх — великий бич, которым силы страха мучают людей. Если страх очень велик, ему не могут противостоять ни человеческие, ни божеские законы. Я кое-что слышал об Осколде. Он сильный, но грубый человек. У него один наследник — Озокан, и это погибель для юноши, потому что отец слишком его балует. Как ты думаешь, Осколд спокойно примет объявление его сына вне закона?

— Но как он надеется скрыть…

— Люди могут сказать о том, что они знают, но ведь нужно и доказать сказанное. Полным доказательством злого дела Озокана является тело инопланетника.

— Нет!

Конечно, я должна была бы об этом подумать, какая я была слепая!

— Сестра, чего ты хочешь на самом деле? — он снова коснулся моего мозга и увидел то, чего я не желала ясно видеть сама.

— Я клянусь… дыханием Моластера, клянусь, я не… — я оборвала бормотание и снова овладела собой.

Оркамур спокойно смотрел на меня, и правда, или то, что теперь было правдой, стала ясной для нас обоих.

— И ты думала, сестра, что такое может случиться? Говорю тебе: не тело делает человека, а то, что живёт в нём. Нельзя заполнить пустой каркас и ожидать, что в нём оживёт прошлое, и всё будет, как раньше. Многое могут сделать Тэсса, но вернуть жизнь умершему и они не в состоянии.

— Я не думала об этом и отрицала саму мысль об этом, ранее скрытую, а теперь так ясно видимую в моём мозгу. Я же спасала жизнь инопланетнику — иначе они бы безжалостно убили его.

— И что он выбрал, когда ты ему разъяснила?

— Жизнь — в последнем вопросе большей частью цепляются за жизнь.

— И ты теперь хочешь предложить ему новую жизнь в новых условиях?

— Я могла бы, это не трудно. Крип Борланд был просто убит, когда осознал себя Джортом. Станет ли он колебаться, когда получит возможность снова обрести человеческую оболочку, если будет доказано, что его собственное тело нельзя больше вернуть? Нельзя вернуть… — я вся сжалась против искушения. — Я не сделаю такого предложения, пока не буду уверена, что всё пропало.

— Но сейчас ты скажешь ему об этом?

— Скажу только, что его тело ещё не прибыло в Долину, это ведь правда?

— Мы всегда должны полагаться на милосердие Умфры. Я отправлю посланца на западную дорогу. Если они в пути, мы будем готовы, если нет — могут прибыть какие-то известия.

— Спасибо, Старейший брат. Можно мне…

— Хочешь ли ты этого на самом деле, сестра? — доброта и великое сострадание снова согрели его голос.

Какое-то время я не могла решиться. Возможно, Оркамур был прав — мне не следует смотреть на того, один вид которого терзает сердце. Я откажусь пройти эти несколько Шагов до внутренней комнаты, до неё так же далеко, как До звёзд, которые знал Крип Борланд. Крип Борланд, если бы я знала, смогу ли выдержать собственное решение, смогу ли отогнать желание?

— Сейчас сказать не могу, — прошептала я.

Оркамур поднял руку для благословения.

— Ты права, сестра. Может быть, Умфра вооружит тебя своей силой. Я пошлю гонца, спи спокойно.

Спи спокойно — хорошее пожелание! Но не для меня, подумала я, возвращаясь к фургону. Инопланетник ждёт известий. Часть правды — это всё, что я могу ему предложить. Возможно, остальное было не правдой, а только предположением, может быть, посланец Оркамура встретит отряд, который мы искали, и всё сложится правильно, по крайней мере, для Крипа Борланда. В этом мире многое правильно для одних и неправильно для других. Я должна отогнать эти мысли.

Я была права насчёт инопланетника и его вопросов. Он был вне себя от горя, что отряд Осколда ещё не прибыл, и лишь чуть успокоился, узнав о посланце. Я побоялась слишком долго мысленно разговаривать, чтобы каким-то способом не выдать то, что узнала в самой себе, и, сославшись на усталость, пошла к своей постели, а потом долго лежала без сна, слушая, как сопит и вертится в клетке барск.

Жрец на вершине храмовой башни возвестил приход зари. Я слушала пение, которое, как и у Тэсса, таило в себе власть их рода. В этом месте, где печаль и отчаяние лежали на всём как чёрное покрывало, слуга Умфры пел о надежде, о мире и сострадании, и этим пением осветился и мой собственный день.

Я выпустила маленький народ во двор, и два жреца третьего ранга с улыбками принесли нам вещи и кувшины с водой. Крип Борланд сидел рядом со мной и каждый раз, когда я оглядывалась на него, то видела, что глаза барска следят за каждым моим движением, как будто таким пристальным наблюдением он пытался поймать меня в ловушку. Почему я так подумала? Такие мысли из ниоткуда несут в себе зародыши истины.

— Крип Борланд, — имя «Джорт» могло, как мне казалось, усилить его подозрительность. Он должен думать о себе как о человеке, лишь временно живущем в теле барска. — Сегодня, возможно…

«Сегодня! — жадно подхватил он. — Майлин, ты бывала здесь раньше?»

— Два раза, — что развязало мне язык и заставило сказать правду? — Здесь живёт тот, кто считается моим родственником.

«Тэсса?» — он, казалось, удивился, и я поняла, что он смотрит на мою расу с тем же страхом, какой питали к Тэсса жители равнин.