Луна жестко стелет - [9]
В пансионе я не состоял, я у него был приходящий. Меня приняли в семью в четырнадцать лет, и новые родственники послали в школу, поскольку за мной числилась всего трехлетка и хала-бала по частным урокам. Моя самая старшая жена была женщина строгая и заставила пойти в школу.
Нравился мне профессор. Он мог учить чему угодно. Знает он предмет, не знает предмета, роли не играло. Если ученику надо, проф улыбался, называл цену, копил материал на несколько уроков вперед. А когда сам застревал, то не притворялся, что знает, чего не знает. Я у него алгебру проходил и ко времени, когда мы дошли до кубических уравнений, поправлял его не реже, чем он меня, но он только веселей задачки задавал.
Взялись мы с ним за электронику, и скоро я учить его начал. Он прекратил давать задания, стал учиться вместе со мной, раскопал где-то одного инженера, готового за доплату сидеть напропалую, мы ему платили поровну, и профессор только подхлестывал меня, поскольку я медленно рубил, а сам радовался росту собственных познаний…
Председательствующий трахнул молотком.
– Мы рады предоставить профессору де ла Миру столько времени, сколько он сочтет нужным, а вы, друзья, там, сзади, помолчите, пока я не прошелся этим струментом по вашим черепкам.
Профессор вышел вперед, и народ притих предельно для лунтиков. Профессора уважали.
– Постараюсь не затягивать, – начал он, приостановился, глянул на Вайоминг, оценил и выдал «фьюить». – Милейшая сеньорита, не смею рассчитывать на вашу снисходительность ко мне, бедняге, но мой тяжкий долг кое в чем не согласиться с вашим красноречивейшим призывом.
Ваечка рассвирепела.
– То есть как это? Я чистую правду сказала.
– А вот так, если позволите. Всего в одном пункте. Разрешите продолжить?
– Вот еще… Ну, давайте.
– Вы правы, времена Главлуны миновали. Нелепо, пагубно и невыносимо, что нам в самой существенной части нашей экономики приходится исполнять указы столь безответственной тирании. Она метит в самое основное право человека – право выступать стороной на свободном рынке. Но при всём моем уважении к вам я полагаю вашу ошибку в том, что нам следует продавать на Эрзлю пшеницу, рис или любой другой вид продовольствия. В мире не существует цен, могущих оправдать подобный экспорт. Продовольственные культуры экспортировать нельзя. Тот с фермы в элементе вспух.
– А что мне прикажете делать с пшеницей?
– Извольте! Поставляйте пшеницу на Эрзлю, если оттуда вам будут возвращать тонну за тонну. В виде воды. В виде нитратов. В виде фосфатов. Никакой иной обмен приемлем быть не может.
– Минутку, – опередила Вайоминг фермера и обратилась к профессору: – Но так же нельзя, вы не хуже меня знаете! Вниз сплавлять – дешево, наверх тащить – дорого. Вода нам снизу не нужна, химикаты тоже. То, что нам нужно, не так массивно. Инструменты. Медикаменты. Технология. Кое-какая аппаратура. Программное обеспечение. Сэр, я специально изучала этот вопрос. Если бы нам удалось добиться обоснованного ценообразования, используя методы свободного рынка…
– Позвольте, мисс. Разрешите продолжить.
– Давайте. Но я категорически не согласна, я вам сразу говорю.
– Фред Хаузер сказал нам, что лед найти становится всё труднее. Более чем верно. Для нас это плохая новость, а для наших внуков – роковая. Луна-сити должен бы потреблять нынче ту же воду, что и двадцать лет назад, плюс надбавка с учетом роста населения. Но мы используем воду всего один раз в одном трехоборотном цикле, а потом отправляем ее в Индию. В виде пшеницы. Даже когда пшеница перед отправкой вакуумируется, в ней остается много драгоценной влаги. С какой стати мы ее отправляем в Индию? У нее есть под боком целый Индийский океан! И остаточная масса зерна роковым образом обходится нам еще дороже, удобрения нам добывать с каждым годом всё трудней, хотя мы получаем их из горных пород. Камрады, примите к сведению! Любой груз, увозимый отсюда, приговаривает ваших внуков к медленной смерти. Чудо-фотосинтез и растительно-животный обмен – это замкнутые циклы. Вы размыкаете их и кровь собственной жизни переливаете на Эрзлю. Не нужны вам более высокие цены, вы не прокормитесь деньгами. Вам нужно, то есть всем нам нужно раз и навсегда покончить с этой трансфузией. Эмбарго немедленное и абсолютное. Луна должна быть самодостаточна по принципу натурального хозяйства!
Народ заговорил, зашумел, кое-кто начал кричать, добиваясь, чтобы расслышали, председательствующий заработал молотком. И я перестал прислушиваться, как вдруг раздался женский вопл. Я оглянулся.
Все двери распахнулись. В ближайшей я увидел троих в желтых робах личной охраны Вертухая, все трое с оружием. У центрального выхода за спиной кто-то врубил мегафон с такой силой, что перекрыл шум в зале и трансляцию.
– ПОЛНЫЙ ПОРЯДОК! ПОЛНЫЙ ПОРЯДОК! ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА МЕСТАХ. ВЫ АРЕСТОВАНЫ. ПРЕКРАТИТЬ ПЕРЕБЕЖКИ! ВЕСТИ СЕБЯ СПОКОЙНО. ПРОХОДИТЬ К ЦЕНТРАЛЬНОМУ ВЫХОДУ ПО ОДНОМУ, В РУКАХ НИКАКИХ ПОСТОРОННИХ ПРЕДМЕТОВ, ПРИ ПОДХОДЕ ВЫТЯНУТЬ РУКИ ПЕРЕД СОБОЙ ЛАДОНЯМИ ВВЕРХ, ПАЛЬЦЫ РАСТОПЫРЕНЫ.
Мизинчик подхватил соседнего мужика и швырнул в ближних вохряков. Двоих свалил, третий выстрелил. Кто-то взвизгнул. Тощая рыженькая девчушка нырнула клубком под ноги третьему, сшибла с ног.
Роберт Энсон Хайнлайн (1907–1988) — «Гранд-мастер» американской и мировой science fiction, неоднократный лауреат премий «Хьюго» и «Небьюла», еще при жизни обеспечивший себе место в «Зале Славы НФ», один из величайших авторов XX века, во многом определивших лицо современной научной фантастики. Его произведения экранизированы и переведены на множество языков, его неудержимая фантазия до сих пор изумляет все новые поколения читателей.Его предали. Предали те, кого он считал другом и любимой женщиной. Его гениальные изобретения — в чужих руках, а сам он — проснулся после гипотермии спустя тридцать лет после того, как еще можно было что-то изменить.
За эту книгу Хайнлайна называли милитаристом.Когда Землю атакует опасный враг — совершенно чуждая и бесконечно далёкая от людей цивилизация багов — разумных насекомых, смелым и отважным звёздным десантникам остаётся только одно: встать на защиту родной планеты. В этой войне нет места перемирию и поиску понимания между врагами. Вопрос может решить только сила.Но «Звёздный десант» — не просто боевик. Это ещё и социальная фантастика. В описанном обществе тяготы, лишения, боль и смерть солдата — добровольная жертва, которую он должен принести, чтобы получить право решать за других…© alex2Премия за достижения в научной фантастике (Премия «Хьюго») в 1960 г. (категория «Роман»).
Роберт Хайнлайн вошел в американскую литературу в начале 40-х годов и оказал глубочайшее влияние на развитие в ней научно-фантастического жанра. Вот как оценивает его творчество Артур Кларк: «Боб Хайнлайн — один из основателей современной научной фантастики и первый исследователь многих тем, ставших за последнее тридцатилетие основными в ней. Вряд ли будет преувеличением сказать, что влияние, оказанное им на развитие жанра, можно сравнить только с влиянием, оказанным Уэллсом, также посеявшим семена, всходы которых с энтузиазмом пожинали последующие поколения фантастов».
Джонатан Хог не помнит, что он делает днем. Совсем! И прибегает к помощи частных детективов, чтобы выяснить это. То, что те выясняют, может напугать кого угодно…Из этого романа вышли такие голливудские шедевры, как «Матрица» и «Быть Джоном Малковичем». Именно в этом романе у небоскребов впервые появились несуществующие этажи, а реальность превратилась в бесформенную серую массу, которая проглядывает сквозь щели в декорациях жизни. Хайнлайн создал очень убедительный роман о том, что мир перестает существовать в тот самый момент, когда мы перестаем о нем думать.
Земля безнадежно обречена – коварные пришельцы с Титана, тайно высадившиеся на нашей многострадальной планете, начали свое победное шествие, превращая ничего не подозревающих людей в своих рабов. Эти твари, слабые и беспомощные в собственном теле, паразитируют на людях, подчиняя их своей воле и используя для достижения своих целей. Их хитрости и коварству нет предела, но на пути инопланетных захватчиков встают доблестные агенты таинственного Отдела – глубоко законспирированной спецслужбы, о существованиикоторой знает лишь президент США..
Герой — землянин Майкл Валентин Смит, воспитанный древней мистической марсианской цивилизацией — возвращается на Землю, где, благодаря своим способностям к экстрасенсорному восприятию и особой философии (соединение религии, любви, аутотренинга, мистицизма и оккультизма, сексуальной «либерализации», теории коммун-«гнезд» и т. п.), а также помощи друга и учителя — экстравагантного адвоката, резонера и всезнайки Джубала Хэршо, становится мессией. Успеху романа, местами перегруженного диалогами и монологами, способствовала иконоборческая позиция автора, смело пошедшего на низвержение многочисленных табу НФ — в основном сексуальных и религиозных, ярко, сочно выписанные характеры, а также в немалой степени отстраненная авторская ирония.Альтернативные названия [= Чужой в чужой земле; Пришелец в земле чужой; Чужак в стране чужой; Чужак в чужом краю; Чужой в стране чужих].
Раздражение группы нейронов, названных «Узлом К», приводит к тому, что силы организма удесятеряются. Но почему же препараты, снимающие раздражение с «Узла К», не действуют на буйнопомешанных? Сотрудники исследовательской лаборатории не могут дать на этот вопрос никакого ответа, и только у Виктора Николаевича есть интересная гипотеза.
Первоначальный вариант рассказа был издан в 1962 году под названием «Х=».
Большой Совет планеты Артума обсуждает вопрос об экспедиции на Землю. С одной стороны, на ней имеются явные признаки цивилизации, а с другой — по таким признакам нельзя судить о степени развития общества. Чтобы установить истину, на Землю решили послать двух разведчиков-детективов.
С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.
На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.