Луна с неба - [4]

Выяснив, что произошло на самом деле, я рассказал об этом Крысе, и она пришла в ярость. В бешенстве носилась по всему дому, хлопала дверьми и орала по-французски. Крыса всегда переходила на французский, когда злилась — считала, что так эффектнее.

— Ничего, я с ним разберусь, — пообещала она.

Причем так угрожающе, что я ей почти поверил.

— И что же ты с ним сделаешь? — спросил я.

— Пока не знаю. Но больше он папу не тронет!

На другой день мы ехали в школу мимо дома Плуто. Лужайка была щедро усеяна разнообразным хламом, а на крыльце восседал сам хозяин.

— Передайте своему папаше, что за ним долг, — крикнул Плуто. — И он со мной расплатится, если не хочет проблем.

Крыса остановилась:

— А ты, если не хочешь проблем, держись от нашего папы подальше, ясно?

Плуто встал и направился к нам:

— Ты что сейчас сказала?

— Поехали! — занервничал я. — Живо!

Но Крыса положила велосипед и скрестила руки на груди:

— Что слышал!

Плуто навис над ней, как злобный великан из детской сказки:

— Вот что, девочка. Если я не получу своих денег, кое-кому не поздоровится.

Я ненавидел Плуто. Но он был такой страшный, что я чуть не начал извиняться за сестру. Крыса подбоченилась, бесстрашно посмотрела на этого здоровенного урода снизу вверх и заявила:

— Если ты еще хоть раз подойдешь к нашему папе, я пойду в полицию и скажу, что ты шарил у меня под юбкой.

Ей-богу, я чуть с треклятого велосипеда не свалился!

— Это вранье! — выпалил Плуто, делая шаг назад.

— Ну и что? — ответила Крыса, надвигаясь на него. — Кому они поверят? Мне или тебе, бывшему преступнику?

Плуто начал пятиться от нее.

— Сам знаешь, как поступают с треклятыми педофилами в тюрьме! На тебя наденут платье, а потом все с тобой потанцуют по очереди!

Плуто бегом припустил к крыльцу:

— Ах ты, лживая маленькая ведьма! Вали отсюда!

— Сам вали, треклятый педофил! Хулиган, белое отребье! Еще получишь по заслугам! Будешь знать, как бить моего папу!

Когда дверь за Плуто захлопнулась, Крыса подобрала велик:

— Я смастерю его куклу и буду втыкать в нее иголки! Пусть эта грязная свинья покорчится!

Я ничего не сказал — просто лишился дара речи. Разъяренная гримаса сошла с мордочки Крысы.

— Я же обещала, что разберусь с ним. — Она улыбнулась, запрыгнула на велик и поехала дальше, как будто ничего не случилось.

Утверждая, что Крыса может быть очень устрашающей, я ни капли не шучу. Очевидно, Плуто тотчас же собрал чемодан и рванул на край света, потому что больше мы его не видели.

— Как думаешь, куда делся этот мерзавец? — спросил я Крысу.

— Думаю, до него добрался вендиго, — предположила она.

— А я думаю, до него добралась ты.

— Вот и пи-ип с ним. Он избил папу. Треклятый педофил!

— Если он избил папу, это не значит, что он педофил.

— Он выглядит в точности как педофил.

— Ты не знаешь, как выглядят педофилы.

Крыса одарила меня взглядом жуткенькой девочки из фильма ужасов:

— Еще как знаю, Боб. Они от меня не спрячутся.

Я не ответил. Крыса начинала меня пугать.

— Даже если этот урод Плуто не педофил, он ударил нашего папу! — сказала она. — А значит, он ничем их не лучше.

Крыса бывала упрямой и временами выводила меня из себя, но тут я не мог с ней спорить. Всякий, кто имел наглость ударить нашего папу, — треклятый педофил. И точка.

Глава 2

Наутро меня разбудил голос единственного и неповторимого Фрэнка Синатры. Фрэнк пел о приключениях Мэкки-Ножа, а папа, разумеется, ему подпевал. Папа был большим поклонником Синатры и именно так будил нас по утрам. Он не стучал в дверь, не орал с первого этажа — просто врубал диск старины Фрэнка на всю мощь стереосистемы. И как бы крепко отец ни выпил накануне, как бы поздно он ни лег, по будням он всегда вставал вовремя, чтобы приготовить нам завтрак. Очевидно, вчера он особенно знатно надрался, раз забыл, что сегодня суббота.

Крыса, закатив глаза, прошествовала в ванную, а я сбежал вниз по лестнице, чтобы отправить папу досыпать.

— Па-ап! — крикнул я. — Сегодня суббота!

— Чудная, прекрасная суббота! — гаркнул он, перекрикивая музыку.

Я был рассержен из-за того, что пришлось подняться в такую рань безо всякой необходимости. Но по всей кухне уже разливался дивный аромат папиных блинчиков с черникой, так что я не вернулся в постель, а сел за стол и стал ждать, когда передо мной поставят тарелку. Папа приплясывал и выделывал коленца, изображая, видимо, самого Мэкки-Ножа. На нашего старика невозможно злиться, такой уж он славный, хотя с первого взгляда ясно, в кого Крыса такая чокнутая.

Крыса вошла в кухню и села за стол:

— Сегодня суббота, пап.

— Я знаю, — отозвался папа и шлепнул на стол пачку банкнот. — Я хочу, чтобы вы поехали в город и купили себе что-нибудь.

Деньги были прибавкой к пособию. Папа раньше был фермером, и государство иногда платило ему, чтобы он не растил некоторые культуры. Теперь ему назначили пособие — то есть вроде как платили за то, чтобы он не растил вообще ничего. Он и не растил, если не считать фруктов и овощей с тайного сада в несколько акров. Урожай он продавал в городе или прямо у дороги, деньги это приносило хорошие, так что в пособии наша семья не нуждалась. Но вместо того чтобы возвращать эти деньги государству — которому они тоже вряд ли были нужны, — папа отдавал их нам. Так что можно сказать, что мы с Крысой жили на пособие, причем неплохо.