Луна предателя - [15]

— Эй, там, готовы вы наконец? — требовательно спросила Бека, неожиданно появляясь в дверях. Увидев их, она неуверенно замерла на пороге.

Алек отскочил от Серегила и покраснел.

— Да, капитан, мы готовы, — сказал Серегил и тихо добавил, повернувшись к Алеку: — Что я тебе говорил?

— Прекрасно. — Бека постаралась за деловитостью скрыть собственное смущение. — А что будет со всем этим? — Она обвела рукой комнату. За исключением оружия и одежды, в доме все оставалось на своих местах, как и раньше. В очаге тлели угли, на полке у окна сушилась только что вымытая посуда.

Серегил пожал плечами и двинулся к двери.

— Кому-нибудь пригодится.

— Он все еще не носит рапиры? — когда Серегил вышел.

спросила Бека Алека,

— Не носит — со времени смерти Нисандера. Девушка печально кивнула.

— Какая жалость — такой великолепный фехтовальщик!

— Спорить с ним бесполезно, — сказал Алек, и Бека догадалась по его тону, что эту схватку он проигрывал уже не один раз.

Наконец они двинулись по ведущей на юг дороге. Несмотря на опасения Серегила, снова скакать рядом с Микамом было приятно. Они часто оказывались вдвоем впереди остальных, и тогда казалось, что прежние времена вернулись: они едут куда-то с поручением от Нисандера или из чистой удали затевают что-то сами.

Но потом солнце зажигало серебряные нити в волосах старого друга или на глаза попадалась негнущаяся изуродованная нога, и возбуждение Серегила уступало место печали.

Микам не был представителем первого поколения, которое он пережил, но опыт не делал потери более легкими. В Скале из тех тирфэйе, кого Серегил любил, только волшебники жили долго, но даже и они могли быть убиты.

Серегил то и дело ловил на себе смущенный взгляд Микама: того тоже преследовали подобные мысли, но, по-видимому, тирфэйе было легче принять сложившуюся ситуацию. И именно Серегил виновато сдерживал коня, чтобы поскорее присоединиться к Алеку, словно юноша был костром, у которого можно отогреться.

Когда на следующий день отряд повернул на запад, дороги оказались подсохшими, а холмы и долины сплошь усыпаны крокусами и первоцветами. Пользуясь ясными ночами, всадники ехали допоздна и укладывались спать на голой земле, отпустив коней пастись.

Если бы не частые встречи с военными подразделениями, движущимися в сторону фронта, Серегил с трудом поверил бы, что на суше и на mope идут тяжелые бои. Впрочем, разговоры с солдатами Беки скоро показали ему истинную картину. Из десяти воинов, которых он видел раньше, уцелели всего четверо: Сира, Тила, Тэйр и капрал Никидес. Никидес с тех пор возмужал и обзавелся длинным белым шрамом на правой щеке. Остальные солдаты турмы были новобранцами, призванными в армию взамен павших в битвах.

— Ну, Бека, я всегда знал, что из тебя выйдет толк, — сказал Серегил, когда они расположились вокруг костра на ночлег. -Правая рука принцессы Клиа! Это настоящий успех.

— И что хорошо — они какое-то время будут в безопасности, — добавил Микам.

Бека сдержанно пожала плечами.

— Мы это заслужили.

— У нас были большие потери с тех пор, как ты в последний раз встречался с нашей турмой, господин, — заметил сержант Рилин, разминая затекшие за целый день в седле ноги. — Помнишь тех двоих, которых пленимарцы прибили к доскам? Гилли потерял руку, и его отправили домой, а Мирн поправился; они со Стебом теперь в декурии Бракнила.

— Мы потеряли Джарила у Широкого брода, после того как тогда вернулись,

— вставил Никидес. — Помнишь Кайлу? Она погибла в разведке.

— У нее был в турме возлюбленный, верно? — спросил Алек, и Серегил улыбнулся себе под нос.

Алек всегда рвался в армию больше, чем в этом признавался, и за то короткое время, что был знаком с ними в Римини, подружился со многими всадниками отряда Беки, а особенно потом, в тяжелые дни в Пленимаре.

Никидес кивнул.

— Да, Зир. Он очень переживал, да только жизнь не стоит на месте. Он теперь капрал у Меркаль.

— У сержанта Меркаль? — удивленно переспросил Серегил. Меркаль была старым ветераном, она обучала Беку, а потом попросилась под ее начало, когда Бека получила офицерский чин. — А я думал, она погибла в первом же сражении.

— Мы тоже так думали, — ответила Бека. — Она упала вместе с лошадью и сломала обе руки, ногу и несколько ребер. Но она выжила и догнала нас еще до снегопадов той осенью.

— Нам повезло, что она вернулась к нам, — сказал Никидес. — Она ведь в молодости служила вместе с самой Форией.

— Они с Бракнилом не раз выручали нас, — добавила Бека. — Клянусь Пламенем, их военное искусство раз или два спасало нас от неминуемой гибели.

Серегил терпеть не мог зря тратить драгоценное время, поэтому во время путешествия просвещал Алека и всех, кто желал слушать, в истории ауренфэйских кланов: их эмблемах, обычаях и, самое главное, связях. Алек впитывал знания, как всегда, с поразительной скоростью.

— Всего одиннадцать основных кланов! — рассмеялся он однажды, когда кто-то пожаловался на сложности ауренфэйской политической системы. — По сравнению с родственными связями скаланской аристократии просто ерунда!

— Не будь так в этом уверен, — предостерег его Серегил. — Иногда эти одиннадцать кажутся одиннадцатью сотнями.