Луна. История будущего - [37]

Кеннеди не раз задавался вопросом, не практичнее ли было бы направить ресурсы на задачу опреснения океанов, которая могла принести не менее эффектные результаты, но при этом проявлял все больше интереса к масштабам и дерзости лунной миссии, требовавшей беспрецедентной командной работы над проектом национального уровня. После успеха первого суборбитального полета в рамках программы «Меркурий» 5 мая 1961 года, когда Алан Шепард вышел за пределы атмосферы и без проблем совершил посадку в Атлантическом океане, жребий был брошен. 25 мая Кеннеди в прямом эфире сообщил Конгрессу и народу: он считает, что Америка должна поставить перед собой задачу в течение десятилетия отправить человека на Луну и вернуть его живым на Землю. «Ни один космический проект нашего времени не станет более впечатляющим для человечества и более важным для долгосрочного исследования космоса, и ни один проект не будет столь сложным и затратным».

Он развил вторую часть своей мысли — пояснив, что сложность и затратность проекта следует считать не минусами, а плюсами, — когда подтвердил свою позицию, выступая с речью в Университете Райса, где отождествил программу «Аполлон» с «новым рубежом», появление которого обещал в предвыборной кампании 1960 года. Сравнив эту идею с покорением горных вершин и перелетом Линдберга через Атлантику, Кеннеди сказал собравшимся: «В это десятилетие мы решили полететь на Луну и заняться другими вещами не потому, что это просто, а потому, что это сложно, ибо такая цель поможет нам мобилизовать свои силы, выкладываясь по максимуму».

Сначала предпочтительным способом мобилизации американских сил была разработка еще более крупной ракеты, чем ракеты предлагаемого семейства «Сатурн». На первой ступени «Новы» предполагалось установить восемь двигателей F-1, а на второй — четыре. Размеры ракеты должны были позволить ей за один полет доставить полностью заправленную ракету, способную вернуться на Землю, на поверхность Луны — такой принцип получил название концепции «прямого восхождения».

Однако даже фон Браун пришел к выводу, что «Нова» слишком велика. Учитывая ее мощность, пуск, вероятно, пришлось бы производить в море, со специальной плавучей платформы. Инженеры из Хантсвилла склонялись к архитектуре, в которой использовались две ракеты «Сатурн-5» — гигантские в сравнении со всеми теми, что мир видел раньше, но не такие огромные, как «Нова», — и каждая выводила на орбиту одну часть корабля, отправляемого на Луну, после чего эти части производили стыковку. Этот маневр называли рандеву на околоземной орбите.

Фактически план представлял собой соответствующим образом упрощенную версию фон Брауна — как он всегда представлял себе подобные операции. В популярных статьях 1950-х годов он писал, что первым шагом к освоению космоса должно стать строительство на низкой околоземной орбите космической станции, которая затем будет использоваться как база для сборки необходимого для полета на Луну или Марс корабля, а также для пересадки экипажей между кораблями, разработанными для прохода наверх и вниз сквозь атмосферу Земли и для безвоздушного пространства. Рандеву на околоземной орбите эксплуатировало ту же самую идею — только без космической станции, а это означало, что сборку корабля придется производить на лету.

В конце концов победил третий вариант: рандеву на окололунной орбите. Долетев до Луны, миссия должна была оставить на окололунной орбите двигатели, топливо и тепловой щит, необходимые для возвращения на Землю. Предполагалось, что после этого астронавты спустятся на поверхность Луны в маленьком корабле, построенном специально для этой цели. Таким образом сокращалась масса, которую нужно было спустить на Луну и — что важнее — поднять обратно.

Такая схема полетов позволяла запустить всю лунную миссию на единственной ракете «Сатурн-5», которая несла на себе служебный модуль без экипажа с довольно крупным двигателем, сидящий на нем конический командный модуль с тремя астронавтами и лунный модуль для спуска двух из трех астронавтов на поверхность Луны и подъема обратно на орбиту. Осуществить такой план было сложнее, чем прямой перелет, поскольку на орбите предстояло произвести два маневра. На пути к Луне командный модуль, расположенный на самом верху ракеты во время пуска, чтобы экипаж имел шанс спастись в нештатной ситуации, должен был отделиться от третьей ступени ракеты, перевернуться, вернуться к третьей ступени и носом состыковаться с верхней частью лунного модуля. По возвращении модуля с Луны необходимо было произвести такую же перестановку, чтобы спускавшиеся на поверхность астронавты снова присоединились к пилоту в командном модуле, прежде чем двигатель служебного модуля отправит их домой. Во время каждого маневра что-то могло пойти не так. Однако сложности с пилотированием казались не слишком высокой платой за отказ от создания монстра вроде «Новы».

Без рандеву на окололунной орбите «Аполлон» вряд ли достиг бы Луны до 1970-х годов — а возможно, и вообще бы ее не достиг. В то же время сейчас кажется, что эта тактика была сопряжена с потерями. Из-за минимизации инфраструктуры, сделавшей план столь заманчивым, миссии проекта «Аполлон» не оставляли наследия: не было никакой космической станции, которая, возможно, появилась бы, если бы проект осуществляли без спешки. Все миссии проекта были единичными. По их завершении с точки зрения материального обеспечения — и даже в некоторой степени компетенции, — все оставалось в таком же состоянии, как если бы их не было вовсе.