Луна. История будущего - [23]

Осознав, что поверхность Луны отражает ее историю, ученые по-новому взглянули на Землю. В те времена геология считалась «униформистской» дисциплиной: она настаивала, что прошлое в достаточной мере похоже на настоящее, а потому, поняв текущие процессы — эрозию, оседание грунта, вулканизм, — можно объяснить все аспекты прошлого, которые вообще нуждаются в объяснении. Предложенная Луной космическая перспектива давала основания предположить, что прошлое могло значительно отличаться, даже если Земля, Луна и вся Солнечная система были частью космоса, управляемого физическими законами.

Однако Несмит и Карпентер видели в Луне не только абстрактную планету в космосе, но и спутник Земли, полагая, что в их взаимодействии есть практическая ценность. Считая Луну спутником, они не могли не задаваться вопросом, что она значит для землян.

Источник света из нее неважный, хотя для большинства людей на протяжении истории эта функция Луны, безусловно, была наиважнейшей — она освещала ночи, причем одни лучше других. Но для прогрессивного человека викторианской эпохи, когда улицы освещались газовыми фонарями, а дома — керосиновыми лампами, лунный свет был уже не столь важен, как еще столетие назад, когда старшее поколение промышленников и изобретателей, входивших в Лунное общество Бирмингема, встречалось в полнолуние, потому что светлыми ночами им было проще добраться домой. В представлении Несмита лунный свет был уделом поэтов, художников и крестьян. Да, он оставался «предметом искреннего восхищения», но толку от него было мало: он был непостоянен, мимолетен, избирателен, несовершенен и не слишком полезен. Люди действия оценивали Луну по приливам и отливам.

«Покой и стагнация сопряжены с проказами, — утверждает преуспевающий предприниматель-викторианец. — Движение и активность элементов земного шара относятся к главным условиям творения». Солнце обеспечивает в высшей степени желательное движение и активность, направляя ветры. Луна то же самое делает с водами, расчищая устья рек, таких как Темза и Мерси. Она выступает в качестве «нашего могущественного и неусыпного „санитарного инспектора“».

Приливы и отливы не только поддерживают чистоту, но и способствуют торговле. Отливные течения помогают кораблям и баржам выходить из портов, благодаря чему такие города, как Лондон, ежегодно экономят тысячи, если не миллионы, фунтов. Со временем приливы и отливы получат еще большее значение. Британский уголь — «солнечный свет в бутылке», как пишут в книге, — неизбежно закончится. Механическая сила приливов, преобразованная в электричество и переданная по проводам на производства, которые в ней нуждаются, может стать новым главным источником энергии для всей страны.

Спутник выполняет не только осветительную и санитарную функции — он также используется для навигации и хранения времени. Несмотря на рациональные представления Несмита, не все применения Луны имеют практическую ценность. В ней есть и более высокий смысл — ее безжизненность учит нас еще выше ценить обитаемую Землю. Кроме того, она открывает истину ранних эпох так, как больше ничему не под силу. Литейщик видит в ней планету, «в горючих недрах которой еще недавно полыхал космический огонь и грубая поверхность которой осталась в изначальном состоянии, показывая нам отметины от отливки и обжига». Разум ученого торжествует при виде этого зрелища.

Одним из двух документов, которые легли в основу британской геологии — и ее униформистской природы, — стало сочинение Джеймса Геттона «Теория Земли» (1788). Впоследствии Несмит не раз обращался к изложенным в ней рассуждениям о скалах Эдинбурга — его тезка Джеймс Холл был главным учеником Геттона. В «Теории» Геттона описывается неустанное выветривание гор и медленное возвращение морей в небо, но наибольшую известность получила ее последняя фраза: «Таким образом, на основании наших изысканий следует сделать вывод, что мы не нашли ни отголосков начала, ни предвестников конца». На Луне, однако, как пишут Несмит и Карпентер, «в ее первозданной, незапятнанной чистоте все отголоски видно столь же четко, как в тот момент, когда она вышла из-под руки Всемогущего Творца». Луна, замершая на ранней стадии планетной эволюции, открывает ученому секреты, которые не в силах открыть подвергшаяся эрозии Земля. Отголоски начала, затерянные на Земле, сохранились в небесах — древние, но вместе с тем новые.

* * *

В книге излагаются удивительные мысли, а ее язык и отступления подчас вызывают восторг. Но главным образом сочинение Несмита запомнилось не словами и не аргументами, а иллюстрациями — в частности, фотографиями.

Как ни странно, среди них почти нет фотографий Луны. Хотя к 1860-м годам астрономы уже использовали фотографию, но их снимки Луны были не слишком хороши и не годились, чтобы рассмотреть те детали рельефа, которые особенно интересовали Несмита. И все же фотографии задавали новый стандарт точности изображений, призванных показывать аспекты мира такими, какими они были. Они завоевывали популярность. И Несмит сфотографировал Луну такой, какой он ее представлял.

Отец Несмита делал эскизы пейзажей на природе, а затем удалялся в свою мастерскую, где создавал глиняные модели увиденного по эскизам и по памяти. Наблюдая за ним, сын стал считать моделирование способом мышления, который ставит навыки и опыт рук и глаза на службу логике и аналогии. Именно так он и показал свою Луну всему миру. Он делал эскизы, создавал модели, а затем, специально обучившись техникам фотографии, снимал модели в резком косом свете, подобном тому, при котором Гук изучал кратеры на алебастре. Вероятно, своими фотографиями он сильнее, чем кто-либо со времен Галилея и до 1960-х, повлиял на представления людей о Луне.