Лукавый сексуальный лжец - [4]

Он крутит перед собой подставку для бокала и продолжает мне улыбаться.

– Выходит, ты считаешь меня не оригинальным, – замечает он.

– Я никак тебя не считаю, – ухмыляюсь я в ответ. – Но приходится признать, что это так, ведь прямо сейчас я заработала деньги.

Он бегло оглядывает мои щеки.

– Эти ямочки просто потрясающие. И я могу себе вообразить куда худший повод прославиться. Никто не назовет тебя Деревянной Ногой или Бородатой Леди.

Нет, парень даже не пытается быть милым.

– Ладно, вернемся к пиву, – говорю я. – Бутылочное, разливное?

– Интересно, с чего ты взяла, что я заказал Хайнекен? Думаю, мое уязвленное самолюбие заслуживает такую малость.

Я бросаю взгляд ему за спину, где его друзья якобы играют в пул, а сейчас в основном пытаются вдарить друг другу киями по яйцам, и решаю ответить честно.

– Как правило – и под «как правило» я подразумеваю «всегда» – у любителей Хайнекена чудовищное самомнение и ноль скромности. Им срочно нужно в туалет, едва подходит официантка со счетом, и еще они скорее всего тащатся по спортивным тачкам.

Парень смеется и кивает.

– Понятно. Это научное исследование?

Его смех звучит даже мило. Он так глуповато подергивает плечами, как хохотушка.

– Строжайшее и объективное, – отвечаю я. – Сама проводила клинические испытания.

Он сдерживается, чтобы не захохотать еще сильнее.

– Тогда скажу тебе в утешение, что я на самом деле не заказывал Хайнекен, и вообще-то хотел спросить, что у тебя есть, потому что мы только что выпили по Стелле, и мне захотелось чего-то более интересного.

Не глядя, я перечисляю:

– Будвайзер, Стоун IPA, Плиний Старший, Гиннесс, Аллагаш и Грин Флэш.

– Начнем с Плиния, – говорит он, и я стараюсь скрыть, насколько это меня удивило – в профессиональном смысле. Он явно разбирается в пиве, потому что выбрал лучшее из имеющегося.

– Шесть, пожалуйста. Я Люк, кстати. Люк Саттер.

Он протягивает руку, и после некоторого колебания я принимаю ее.

– Приятно познакомиться, Люк.

У него большая ладонь, не слишком мягкая… и очень приятная. Длинные пальцы, чистые ногти, крепкое пожатие. Я убираю свою руку и практически тут же начинаю наливать ему пиво.

– А тебя зовут… – продолжает он, вопросительно произнеся последнее слово.

– С тебя тридцать долларов, – говорю я вместо ответа.

Явно забавляясь, Люк слегка улыбается, после чего достает из кошелька две двадцатки и кладет их на стойку. Берет три стакана и кивает мне, прежде чем отвернуться.

– Я вернусь за остальными, – говорит он. И уходит.

Открывается входная дверь, и входят одна за другой участницы какого-то девичника. И в течение следующих трех часов я делаю больше розовых коктейлей с сексуальными названиями, чем в состоянии сосчитать. Поэтому забрал ли оставшееся пиво Люк или кто-то еще, я даже не заметила. Что, кстати, очень даже хорошо, – напоминаю я себе. Ведь если и есть правило, которое я усвоила четко и быстро, то вот оно: не встречаться с парнями, с которыми познакомилась на работе. Никогда.

А Люк… ну, он только усиливает все возможные причины поставить это правило на первое место.

***

Едва уходит последний посетитель, я помогаю Фреду все закрыть, приезжаю в пустую квартиру и валюсь в постель.

Родители, мягко говоря, не в восторге от моей жизни в Сан-Диего и при каждой встрече осторожно напоминают об этом. Они не понимают, зачем мне соседка, если бабуля оставила мне в наследство этот лофт. И хотя здесь я провела большую часть детства, они также не понимают, почему после окончания университета я не продала его и не вернулась домой. Нет, ну что за вариант! Холодный Колорадо вместо солнечного Сан-Диего? На фиг надо. И они наверняка не одобряют ежедневный серфинг и ночную работу в баре, в то время как диплом по графическому искусству, ради которого я так вкалывала, лежит без дела и пылится.

Ладно, по поводу последнего они правы.

Но прямо сейчас я довольна своей жизнью. Лола беспокоится, что я слишком долго одна – а я действительно давно одна, но не чувствую себя несчастной. Работать барменом – это забавно, а серфинг для меня значит еще больше. Он часть меня. Я люблю наблюдать, как медленно вздымаются и закручиваются волны, превращаясь в пенистые стеклянные цилиндры. Люблю забираться внутрь волны, этого тоннеля, огромного и такого шумного, что в ушах ревет. Люблю ощущать, как солоноватый воздух наполняет мой рот и впрыскивается в легкие. Каждую секунду океан строит замки и разбивает их. Смотреть на это никогда не надоест.

И мне нравится падать в кровать, уставшей от того, что стояла на доске весь день и работала на ногах всю ночь, а не потому что сидела за столом, уставившись в монитор компьютера.

Сейчас моя жизнь невероятно хороша.

***

Но в начале своей субботней смены у Фреда я чувствую себя разбитой и взвинченной одновременно: ребра болят, а горло продрано кашлем и соленой водой.

Бывают дни, когда океан готов содействовать и катит волны прямо ко мне. Сегодня не тот день. Сначала волны были очень даже ничего, но ни одну я не смогла оседлать. Либо слишком рано вставала, либо поздно. Я уже давно сбилась со счета, сколько вообще раз падала или получала доской по заднице. До колледжа каждые каникулы проводила тут, у бабушки, и серфила на пляжах Блэк бич и Винданси, как только мне исполнилось достаточно лет, чтобы были силы самой нести доску. Но чем дольше я сегодня там оставалась, тем сильнее нарастало разочарование, а последней каплей была неожиданно огромная волна, которая закрутила меня… очень