Луиза Вернье - [15]

У них вошло в привычку разговаривать по вечерам примерно по часу до возвращения Катрин, и это было для него неоценимой помощью: он учил французский. По молчаливому согласию обоих Уорт уходил к себе до восьми часов, когда возвращалась Катрин, чья неприязнь к нему была более чем очевидной. Его озадачивала эта враждебность мадемуазель Аллар, он не привык к тому, чтобы она проявлялась у женщин, чьи рубенсовские формы ласкали мужские взоры. Он ведь ничем ее не оскорбил, поэтому пришел к выводу, что ее возмущает приезд в страну иностранца, который хочет отнять работу у француза. Его неуклюжие попытки заговорить по-французски сразу же закрывали перед ним любые двери, а однажды ему даже пришлось перенести публичное унижение, когда его высмеяли за какую-то ошибку в речи. Но каждая новая неудача только укрепляла Чарльза в решимости не уезжать из Парижа. В своей комнате он всю ночь при свете свечи учил французский: писал и заучивал слова.

Уорт голодал, нередко за день он съедал только черствую буханку из соседней пекарни и кусочек сыра или луковицу. Чарльз прилагал все усилия, чтобы в поисках работы не проходить мимо ресторанов и кондитерских: он изнывал от восхитительного запаха еды, рот наполнялся слюной, а желудок начинал ныть. Особенно плохо было на чердаке по вечерам, когда Луиза начинала готовить для Катрин ужин, но он приучился съедать свои дневные припасы как раз в это время, чтобы меньше мучиться. А с утра снова приступал к поискам подходящей работы. Иногда ему удавалось устроиться на несколько часов на унизительную должность грузчика или чистильщика сточных труб, но он не переставал надеяться, что какой-нибудь владелец магазина рано или поздно по достоинству оценит его рекомендации и сочтет, что их более чем достаточно.

Луиза уже давно подозревала, что Чарльз голодает, но у нее сейчас не появлялось надомной работы, а жалованье Катрин было мизерным, поэтому они не могли поделиться с ним своим скудным рационом. Девочка с радостью отдавала бы жильцу свою порцию, но она знала, что Катрин, носившаяся вокруг нее как наседка, сразу же попросила бы его уйти. Луиза не сомневалась, что Катрин только и ждет удобного случая избавиться от Чарльза. Он не доставлял им ни малейших хлопот и неприятностей, однако Катрин никак не хотела примириться с его присутствием в комнате, которая напоминала ей о несостоявшемся счастье. Катрин всегда небрежно отвечала Луизе: «Пусть лучше живет где-нибудь среди своих» или «Не понимаю, чего это ему взбрело в голову ехать именно во Францию».

Луизе невыносима была мысль, что Катрин попросит Уорта уйти. Девочке казалось, будто она ходит по краю пропасти: малейший неверный шаг — и произойдет катастрофа. Она уже замечала, как внимательно рассматривает Катрин ее новую прическу. Обычно Луиза ходила с распущенными волосами, как и все девочки ее возраста, но теперь ей хотелось выглядеть в глазах Уорта взрослее, и она стала завязывать их лентами. Она уже давно оставила надежду на то, что ее острые скулы приобретут ту миловидную пухлость, которая так восхищала ее в Катрин. Теперь Луиза подолгу анализировала собственную внешность, как все девушки, которые начинают осознавать собственную привлекательность и впервые влюблены.

Сначала Луиза не понимала, что нежные и сладостные чувства, переполнявшие ее при одной мысли об Уорте, вызваны ее любовью.

Интересно, а как по-английски «я люблю тебя», думала она. Во время их с Чарльзом бесед она запомнила немало английских слов и выражений, но про любовь они не говорили ни разу, поэтому она не знала, как это сказать по-английски. У нее не было ни малейшего желания признаться в своих чувствах, но ей хотелось знать, как звучат по-английски самые прекрасные слова в мире.

— Ты сегодня очень элегантна, — восхищенно заметил Чарльз, когда она надела сшитое ею самой платье. Много вечеров он наблюдал, как она над ним работала.

Ошеломленная комплиментом, Луиза расправила складки на коленях и подальше задвинула под стул ноги в обшарпанных башмаках. На рынке найти удобную поношенную обувь еще в достаточно хорошем состоянии было не так-то просто. Луиза смутилась.

— Вам правда нравится? Я перешила два старых платья в одно, это же видно.

— Зато ты сделала такую красивую шаль. — Заметив ее недоумение, он понял, что употребил не то слово, но верное не мог вспомнить. Отчаянно роясь в памяти, он нагнулся к ней и прикоснулся к ткани возле горловины. — Вот это украшение.

Она тяжело сглотнула. Кончиками пальцев он нечаянно коснулся ее кожи, и ей показалось, как будто ее огнем обожгло.

— Воротник, — пояснила она.

Он в отчаянии хлопнул себя по лбу.

— Да-да, ну конечно. Я должен был вспомнить. Ведь по-английски это звучит почти так же. Ну почему я такой идиот?

— Вы не идиот. По-моему, вы очень даже умный. Вы совсем недавно приехали во Францию, а говорите уже так, что я все понимаю.

Он горестно фыркнул.

— Не все так терпеливы, как ты. С тобой у меня почему-то гораздо лучше получается разговаривать, чем с другими.

— Правда? — Луиза затаила дыхание и, не в состоянии смотреть на него, опустила ресницы и стала сосредоточенно рассматривать свои переплетенные на коленях дрожащие пальцы. Она чувствовала его взгляд и боялась, что он догадается о любви, которую излучало все ее существо.