Луиза - [2]

В своей родной семье Тэсс была одной из шести детей. Она узнала о них из записей, которые украла из кабинета Марлены. Она даже пыталась найти свою младшую сестра Брианну, но все это было напрасно, потому что в день, когда она подошла к двери, где жила семья и ее сестра, которую они удочерили, ее сдали в полицию за взлом их дома. Вся информация о семье была немедленно удалена, файлы Марлены - точно, в любом случае у нее никогда не будет возможности найти другие адреса, по которым живут другие ее братья и сестры. Когда ее привезли обратно в детдом, она сказала, что будет искать их, несмотря ни на что, и они не смогли долго скрывать от нее записи. Мы больше не возвращались к этому разговору, так что я не знаю, была ли Тэсс все еще одержима идеей встречи со своими братьями и сестрами. Но одно я знала точно - она никогда бы не хотела увидеть своих родителей снова. Никто из нас не хотел. Для нас они все были бессердечными монстрами, предателями, которые не могли быть прощены: из-за наших так называемых родителей, наши жизни были сущим адом. Сомневаюсь, что для детей можно было найти место хуже, чем Рай. Они обращались с нами как с мусором. Тех, кто не мог работать, просто выбрасывали на улицу.

С пяти лет, каждый ребенок был вынужден учиться зарабатывать деньги. Когда он приходил на работу, все для мальчиков и девочек было одинаковым. Никаких исключений ни для кого. Даже если ты заболел, и поднялась температура, тебе по-прежнему приходилось работать. И все это делалось лишь для того, чтобы получить большую порцию каши.

Мы не могли себе позволить довериться даже тем, с кем ели и делили многоместные комнаты. Каждый защищал свои собственные интересы. Несмотря на наш юный возраст, мы были бойцами. Никто не знал правил выживания лучше нас. К тому времени, когда нам было официально разрешено покидать стены Рая, мы превратились в монстров, как те люди, которые оставили нас там, бездушных существ, готовых убить за жалкий кусок хлеба. Это была судьба, так как никто из нас толком не знал, как этого избежать. Из нашей повседневной тюрьмы не было выхода - либо ты обманываешь и грабишь, либо умираешь.

Независимо от того, насколько сложно нам было в жизни, мы не хотели умирать. Остальное - уже мелочи.

Ночь была единственным временем суток, когда мы могли хоть немного отдохнуть, но мы редко заботились о сне. В это время нужно было делать другие вещи. Мы играли. Мы действительно играли, как будто были просто нормальными детьми без проблем, которым не нужно думать о выживании. Когда Марлена засыпала, мы собирались в подвале, она никогда нас не проверяла. Мы и играли, и смеялись, и танцевали до тех пор, пока не приходило время возвращаться в свои комнаты, если мы не хотели быть наказанными. В нашем руководителе была только одна вещь, которую мы любили: стервозный нрав — она была безнадежна, как мешок с крысой. Даже начало третьей мировой войны не смогло бы заставить ее встать раньше, чем прозвенит будильник. Иногда я задавалась вопросом: была ли ее страсть ко сну нашим маленьким благословением за все те ужасные вещи, что она с нами сделала. Я сомневаюсь, что голодание было разрешено по закону в качестве наказания для детей, даже для тех, которые находились в детских домах. Но в Раю было возможно все.

Мы не могли убежать. Нам не разрешали даже думать об этом, потому что каждый наш шаг вне детского дома тщательно отслеживался и записывался незнакомцами, которые приходили, чтобы проверить наличие маленьких электронных чипов, которые мы носили на лодыжках. Они поставили их за несколько минут, как будто мы были какими-то супер опасными заключенными, которым дышать можно было только с разрешения. Звучит жестоко, я знаю. Но, к сожалению, мы не смогли изменить ситуацию.

Дни шли один за другим, но хуже всего было то, что все они были одинаковыми. Я просыпалась, шла в ванную, чистила зубы, завтракала только чашечкой чая с парой кусочков хлеба, а потом шла на "работу". Если удача была на моей стороне и я зарабатывала немного денег, то могла позволить себе чизбургер и колу по пути ‘домой’. Единственная хитрость заключалась в том, чтобы остаться незамеченной, потому что другие дети немедленно сообщат обо мне Марлене, и я останусь без еды на весь оставшийся день, и ночь, если уж на то пошло. Тэсс была единственным человеком, которому я могла доверять. Иногда мы ходили вместе по магазинам, никому не говоря об этом. Это был маленький секрет, мой и ее, мы обе лелеяли его, как будто это была самая священная вещь в мире. Тогда мы не представляли, что наша жизнь за пределами Рая не будет сильно отличаться от той, что была там....

Однажды случилось кое-что интересное. Было начало марта, и, слава Богу, погода была не такая холодная, как месяц назад. Я все еще носила свою старую куртку, но сейчас в ней было гораздо теплее и уютнее. Я сидела на сложенном куске картона, надеясь, что кто-нибудь даст мне монету. Было раннее утро понедельника, самое сумасшедшее время для нью-йоркских вокзалов и лучшее время для нас — нищих. Неподалеку от того места, где я сидела, стояла девочка. Возможно, она была примерно моего возраста, может быть, десять или двенадцать лет. Она посмотрела на меня и улыбнулась, что было удивительно, учитывая то, что люди редко обращали на нас внимания, если только они не останавливались для того, чтобы дать нам определенную сумму.