Луи-Никола Даву - [2]

Первое время в ходе начавшейся революции Даву были свойственны громкие заявления. Весной 1790 г., он предлагает себя в письме одному журналисту из окружения А. Мирабо, чтобы выслеживать "офицеров-аристократов" своего полка при условии полной анонимности: "Сохраните мое имя в тайне, и я, будучи добропорядочным патриотом, еще могу многое вам рассказать о том, от чего еще имеем глупость страдать". Это письмо, далекое от благородства и граничащее с бесчестьем, подписано тем не менее "по-аристократически": "шевалье Даву". А дочь маршала, опубликовавшая данный документ, преподнесла его как некое геройство[3]. Тем не менее, это письмо явилось скорее исключением из правил поведения Даву, поскольку было как бы продиктовано суровыми нравами эпохи, а не его принципами. За редким исключением, Даву потом совершал на всем протяжении жизненного пути лишь поступки, вызывающие к нему чувство уважения.

В 1790-е годы Франция погрузилась в революционную пучину, когда подозрительность легко находила себе питательную почву. В стране имелось достаточно людей, исповедовавших, с одной стороны, республиканские идеи, с другой — монархические. В апреле — мае 1790 г. в Шампанском полку вспыхнуло недовольство солдат против офицеров. Даву стал единственным из лиц командного состава, кто попытался объективно разобраться в причинах мятежа, но в одиночку ничего не смог сделать. В результате чистки из полка уволили до 50 человек, а Даву познал даже холод тюремных стен. Но по истечении шести недель ситуация отрегулировалась, Луи выпустили на свободу. Отныне в полку он стал числиться неблагонадежным, попал в опалу, и ему ничего не оставалось иного, как в сентябре 1791 г. уйти в отставку. Он вернулся в Равьер.

В 1791 г. во Франции с целью увеличения численности армии формируются батальоны волонтеров. Офицерский и унтер-офицерский состав был выборным. Даву являлся одновременно и опальным, и военным с профессиональным образованием, к тому же обладал революционным энтузиазмом. Поэтому 26 сентября его избрали подавляющим числом голосов (400 из 585) подполковником, заместителем командира батальона Йоннских волонтеров. В личной жизни Даву тоже произошло важное событие: он женился 8 ноября на Мари-Николь-Аделаиде де Сёгено, принадлежавшей к родственникам мадам Минар. Но новобрачным не суждено было долго наслаждаться семейными счастьем: уже в декабре молодой супруг, оставив жену, отбыл в батальон.

С апреля 1792 г. началась настоящая служба подполковника — в стычках с врагом, под свист пуль и стоны раненых. В начале военной карьеры, выпавшей на период революционных войн Франции, Луи сражался под знаменами известных генералов М. -Ж. Лафайетта, Ш. -Ф. Дюмурье, маршала Франции Н. Люкнера. 18 марта 1793 г. произошло сражение при Неервиндене, которое французы во главе с Дюмурье проиграли, но Даву отличился там храбростью и стойкостью. А вскоре Луи попал в омут политики, причем не очень чистой. Его начальник Дюмурье вынашивал план восстановления конституционной монархии и с этой целью вступил в тайный сговор с австрийцами. Однако генерал не учел сильных республиканских настроений в армии. Одним из тех, кто был решительно настроен против тайных помыслов генерала, стал Даву. 4 апреля 1793 г. он поднял свой батальон в ружье и, рассчитав, где должен был проехать Дюмурье на очередную встречу с австрийцами, ринулся наперерез ему. В ходе перестрелки между волонтерами и свитой генерала последнему удалось бежать, бросив своих людей. Луи тоже стрелял по мятежнику, но промахнулся. За участие в подавлении мятежа Даву вознаградили, и 1 мая он получил эполеты бригадного генерала.

Затем произошло новое повышение по службе. Отличившись в Вандее, в сражении при Вийе (август 1793 г.), за проявленные выдержку и самообладание он был назначен дивизионным генералом. Напомним, что в середине 1793 г. в революционных армиях Франции началась чистка, вызвавшая изгнание дворян. Зная об этом, Луи принял неординарное решение, отказавшись от нового звания и подав рапорт об отставке. Вновь прибыв в Равьер, Даву попал в водоворот личных проблем. Он узнал, что его жена вела себя слишком вольно в отсутствие супруга, и немедленно начал бракоразводный процесс. Со стороны жены противодействия не встретилось, и 3 января 1794 г. Даву добился развода по причине "несовместимости характеров". А 3 августа 1795 г. юная Мари-Николь скончалась, оставив Луи свободным перед церковью и людьми. На этом его семейные проблемы не закончились. В отличие от ее сына, сочувствие и интересы его матери находились на стороне роялистов. Чтобы не допустить полной конфискации имущества эмигрантов, она попыталась сохранить для них собственность, даже вступая в противоречие с законом. Гражданку Даву по тем временам ожидал только один приговор — смертная казнь.

Сын проявил в этих обстоятельствах неподдельную любовь. После ареста матери и заключения мадам Даву в Тореннскую тюрьму около Осера он приложил все усилия, чтобы спасти ее. Но генерал в отставке ничего не добился: заслуги Луи-Никола на полях битв за республику не были приняты во внимание. Тогда, невзирая на пристальное внимание к своей особе, Даву, ускользнув, от полиции, тайком пробрался в Равьёр. Его дом был опечатан, но Луи сумел проникнуть внутрь, не трогая печатей, и выкрасть компрометировавшие мать документы из семейного тайника. Поскольку в руках осерских судей не нашлось достаточно материалов, чтобы казнить гражданку Даву, ее просто посадили в тюрьму. И здесь Луи опять оказался на высоте: он отправился с матерью в добровольное заключение, длившееся для них вплоть до переворота 9 термидора (27 июля 1794 г.), когда на смену якобинцам пришла Директория.