Луи де Фюнес: Не говорите обо мне слишком много, дети мои! - [56]

Затем они обходили конюшни и свинарник. Ему очень нравилось беседовать с соседями.

— С ними, по крайней мере, говоришь о достойных вещах: о земле, животных, обо всем, чем мы живем. Не то что с «важными особами»!

Отец находил благородство в осанке Жозефа:

— Он выглядит очень элегантно, когда сидит за рулем своего трактора! Такие люди должны были бы служить образцом для актеров, играющих роли крестьян, — а они показывают их в карикатурном виде!

Общаясь с простыми людьми, он был счастлив, и эта безмятежность пробуждала его воображение.

— У Жозефины был взгляд страдающей жертвы, когда я заговорил с ней о сборщике налогов. Чем не сюжет трагикомедии? Я непременно напишу сцену встречи налогового инспектора. «Выпьете что-нибудь? Рюмочку конька? Во всяком случае, знайте, я с наслаждением плачу налоги и исправно заполняю декларацию, господин инспектор!»

Разговаривая с ними на любые темы, он мог позволить себе быть ребенком, давал волю буйной фантазии школяра. В этом и заключен источник его творчества. Он не любил общество «важных особ» не столько из личного вкуса, сколько в силу профессиональной ответственности. Ему хотелось любой ценой сохранить чистоту взгляда, чтобы прочувствовать вещи такими, какими они были, а не какими казались.

Дома он проводил час за сортировкой почты или писал срочные письма:

— Мне надо написать господину Вердье.

— Уже поздно, ответишь завтра, — говорила мама.

— Нет, я напишу сейчас, даже если это займет два часа. И вообще, я напишу сразу два письма.

Еле сдерживая смех, мама уступала и помогала ему разобраться в бумагах. Для чтения и письма отец надевал сильные очки дяди Шарля или пользовался простой лупой. Опасаясь выглядеть «важной персоной», он отказывался от бифокальных очков. Склонившись над своими документами, отец напоминал часовщика.

Встретив в 1976 году мою будущую жену Доминик, пассажирку частного рейса из Туниса в Париж, я очень удивил родителей, пригласив ее на уик-энд. До сих пор из застенчивости я ни разу не приглашал подружек погостить в семейном кругу. Отцу было бы неприятно догадываться, чем занимаются влюбленные под его крышей. Уверенный, что эта встреча нечто большее, чем случайное знакомство, я рискнул пойти против его понятий о приличиях.

Мы с Доминик были порядком удивлены, увидев скопление людей в зале аэропорта в Нанте. Уж не ждут ли министра? Вспышки фотокамер указывали на присутствие какой-то знаменитости. «Тут Луи де Фюнес», — доверительно сообщил один из пассажиров.

Мы не ожидали, что нас встретят родители, и собирались нанять машину, чтобы добраться до замка. Но, догадываясь, что это великий день, отец решил встретить нас у трапа. Они с мамой оделись как на праздник — мама в зеленое платье и лакированные туфли и отец — в синий пиджак с красным галстуком. Познакомившись с гостьей, они были очарованы, как и я, и не пожалели, что заказали столик в лучшем ресторане на берегу Луары. Доверив мне руль своей маленькой «Рено-6», отец уселся рядом, дамы разместились сзади. Как обычно, волнуясь перед дорогой, он предпочитал сидеть впереди и поближе к ручному тормозу.

— Поосторожнее, смотри, вон тот осел начинает перестраиваться.

Услышав покашливание мотора, я подумал, что он не в порядке.

— У твоей машины барахлит зажигание!

— Да, я отправлю ее на осмотр. Есть и другие мелкие неполадки!

— Да нет же! — запротестовала мама. — Она прекрасно бегает, ее чинили месяц назад. Просто мотор еще не прогрелся!

— Ты только послушай, что говорит великий автослесарь! — возразил отец. — К счастью, ты рядом!

Встретив человека, который был таким же забавным в жизни, как на экране, Доминик рассмеялась. Тогда отец решил продолжить:

— Сами видите, мадемуазель, что, если что-то не работает, вам следует обратиться к моей жене. Она умеет чинить все: моторы, самолеты, краны… все!

Как обычно, за столиком ресторана, чтобы не быть узнанным, отец сел лицом к стене. Весь вечер он проявлял особое внимание к гостье, спрашивая ее, чем она занимается, чем интересуется, о планах на будущее, о семье. При этом он был столь тактичен и любезен, что беседа никак не походила на допрос.

Мама призналась мне потом, что после ужина отец тихо шепнул ей на ухо:

— Вот кто станет его женой!

По дороге в замок он расписывал ей красоты Луары, рассказывал о ее маленьких островках, чудесных пляжах, рыбалке, садах и огородах, мимо которых мы проезжали.

Выехав на аллею парка, он рассмешил Доминик, сказав, что перед нею его скромное жилище, чтобы она не чувствовала себя подавленной. Простота и юмор человека, которого она знала лишь по экрану, совершенно успокоили ее. Пока мы гостили в замке, отец все время выказывал ей свое внимание. Она была красива и главное — наделена чувством юмора. Теперь он составлял великолепные букеты для двух дам. А в оранжерее срезал лучшие гроздья винограда для обеих и заносил в их спальни. Он сразу потребовал, чтобы Доминик называла их по именам — так проще. Чтобы ее развлечь, он рассказывал множество баек.

— Представьте, сегодня ночью я видел летающую тарелку! Уверяю вас — видел своими глазами! Она зависла над домом, повисела десять секунд и улетела.