Лучший для тебя - [25]

— И что она в вас нашла? — насмешливо удивился Кошир, обходя по кругу противника. — Вы старый, неповоротливый увалень. Боец из вас плохой. Я не понимаю.

Неприкрытая горечь сочилась в каждом слове манаукца. Капитан замер, пораженно прислушиваясь к Коширу.

— Она? Это все из-за женщины?

— Конечно из-за женщины! — возмутился манаукец, подозрительно рассматривая соперника и примериваясь для следующего сокрушительного удара.

— А в чем я перешел вам дорогу? — хотел услышать причину его избиения капитан.

— Тем, что она моя жена! Понимаете, моя! И она смеет ставить вас мне в пример. Я — янарат, я лучший! Что между вами было, капитан, признайтесь? Ведь было же. Она слишком часто о вас упоминает. Каждый день только и слышу — капитан то, капитан се. Вы любовники?

— Нет, что вы такое говорите, ши Шияна. Я приношу вам свои извинения за возникшее недоразумение, но прошу поверить мне на слово, что между вашей женой и мной ничего не было!

Убеждать Джексон умел. Открытый взгляд, спокойное лицо и ровный голос.

— Я же все для нее, а она только о вас и думает! — в бешенстве вскричал Кошир, хватая капитан за грудки и встряхнув. — Я же все ради нее готов сделать! Предупреждаю тебя, капитан, не смей приближаться к ней. Она — моя жена!

Оттолкнув от себя землянина, янарат с гордо поднятой головой удалился из спортзала, возвращаясь к своей жене. По пути непринужденно отряхивал с себя пыль и поправил футболку. Самодовольная улыбка блуждала на его губах.

* * *

Тамара.

После ухода Кошира мне было так неуютно. Я, наверное, его обидела. Длинный язык быстрее головы работает. Сначала скажу, потом подумаю. Надо было удумать, сравнить собственного мужа с капитаном. Кретинизм не лечится!

Нервно расхаживая, я вспоминала, все ли сделала. Ужин был готов, робот заканчивал делать заготовки. Посуда вымыта. Суп в нетронутой тарелке остыл, а Кошир все не возвращался.

Не выдержав угрызений совести, я оставила кухню на помощника, а сама пошла на поиски мужа. Но не успела и шага ступить в общем коридоре, как увидела Кошира, идущего навстречу. Как же он устрашающе выглядел. Высокий, белоснежный, с неизменной самодовольной ухмылкой, пронзительный взгляд красных глаз.

Команда звездолета, которым не посчастливилось оказаться в одном коридоре с ним, разбегались, унося ноги с дороги манаукца. Но я отмахнулась от всех глупых мыслей, это был мой муж. Выше на полголовы земных офицеров, самовлюбленный, наглый, напористый. И не так уж он и был худощав, как показалось раньше, скорее поджарый. Но эта бледность пугала.

С облегчением выдохнув, что он нашелся, я устремилась к нему навстречу. Сердце от радости затрепетало. Не смогла удержаться от порыва обнять мужа. Уткнулась лбом ему в грудь, пряча глаза. Вцепилась пальцами в футболку. От нее странно пахло. Такой аромат присущ спортзалам. Он, наверное, там был, вымещал злость. Надеюсь, не меня представлял, когда грушу отбивал.

— Прости, я не хотела тебя обидеть, — тихо прошептала, не зная, как еще загладить вину.

Кошир стоял, не двигаясь, не предпринимал никаких попыток отстраниться от меня, чем дал надежду, что у меня есть шанс выпросить прощение.

— Ты не худой, это я привыкла, что у мужчины должен быть животик. Я же повар.

— Тамара, — услышала опять усмешку в голосе мужа.

Его горячие ладони прижались к моей спине. От переполняющего облегчения прижалась к нему щекой, закрывая глаза, греясь теплом, которое дарил мой муж.

— Извини, я больше никогда не буду критиковать твою фигуру, — заверила его, осмелившись заглянуть в красные лукавые глаза.

— Правильно, она у меня идеальная, — пожурил меня манаукец, не больно стукнув по носу, вызывая во мне улыбку. — Многие мечтают добиться таких форм.

— Там суп остыл. Может, поешь?

— Надеюсь, ты не собираешься опять накормить меня, чтобы я стал похож на капитана?

— Ты лучше, сам же говорил! — пожурила его, радуясь, что Кошир успокоился и был игрив, как и прежде.

— Да неужели ты стала понимать это! — воскликнул манаукец, крепче обнимая меня.

Рассмеявшись, мы направились обратно на кухню, где я все же накормила его поздним обедом. Аппетит у Кошира был зверским. Но настроение у мужа было приподнятое, он отпускал свои фирменные шуточки, посмеиваясь надо мной. Я, оказывается, привыкла к нашим обычным перепалкам.

А когда он поймал меня за руку и поцеловал, как в старинных фильмах, я растерялась. Не привыкшая я к такой нежности. Засмущавшись, я забыла, как и прежде отмахнуться от него, мечтая о поцелуе, таком, какой мне подарил Кошир утром.

Но у мужа были другие задумки. Он с трудом дождался окончания рабочего дня, уволок меня в мою каюту, где …

Хотя же сам обещал дождаться выходного, но, пригрозив, что я сама виновата, изменил планы.

* * *

Это странно пугающее чувство, когда тебя тянут за руку, ведя за собой, не оглядываясь, не замечая, что у тебя ноги подкашиваются, а сердце готово остановиться. Коридоры тянулись, казалось, бесконечность. Ладонь моя в большой горячей вспотела. Было жутко стыдно и неудобно из-за этого. Но Кошир тащил меня, как на буксире, не обращая ни на что внимания.

Завидев знакомые двери своей каюты, паника была готова отключить мой мозг. Никогда в жизни мне не было так страшно.