Лучшие рассказы - [19]

Я испугался. Не знал, что делать.

Сзади ко мне подошел ангел Люцифер. Он спросил, не возникло ли каких проблем. Я обо всем ему рассказал. И показал тело. И тогда… тогда он принял свой Образ и причастился Имени. Он так ярко горел!

А потом он сказал, что должен отправиться за тем, чье предназначение разбираться в подобных вещах, и улетел, как я понимаю, за тобой.

Поскольку смертью Каразэла теперь занимались, и я уже не имел отношения к его судьбе, я вернулся к работе, обнаружив новый и, как я подозреваю, довольно ценный подход к механизму Сожаления.

Я собираюсь забрать Смерть у тех, кто работал с Каразэлом и Саракаэлом. И могу передать ее Зефкиэлу, моему старшему партнеру, если он захочет этим заняться. Он особенно хорош в умозрительных проектах».

К тому моменту собралась уже целая очередь ангелов, желавших говорить с Фануэлом. Я чувствовал, что узнал у него почти все.

«С кем работал Каразэл? Кто мог быть последним, видевшим его в живых?»

«Мне кажется, тебе следует поговорить с Саракаэлом, в конце концов он был его партнером. Ну а теперь прошу меня извинить…»

Он вернулся к рою своих помощников: советовать, исправлять, предлагать, запрещать.

Человек помолчал.

Теперь улица была тиха; я помню его негромкий шепот и стрекот сверчка. Небольшое животное, возможно, кошка, а может, более экзотический енот или даже шакал, перебегало из тени в тень среди припаркованных автомобилей на другой стороне улицы.

– Саракаэл был в самой высокой галерее, опоясывавшей Зал Бытия. Как я сказал, вселенная располагалась посередине зала, и она мерцала, и искрилась, и сияла. Добраться до галереи было не так-то просто…

– Вселенная, о которой вы упомянули, это что, диаграмма? – спросил я, впервые его прервав.

– Не совсем. В каком-то смысле. Вроде того. Это макет в полную величину, и он висел в Зале; и все эти ангелы сновали вокруг и что-то с ним делали. Всякие вещи, связанные с Гравитацией, и Музыкой, и Ясностью, и прочим. Это еще была не вселенная, нет. Но она станет ею, когда будет закончена работа и придет время дать ей истинное Имя.

– Но… – Мне не хватало слов, чтобы выразить мое смущение.

Мой собеседник прервал меня:

– Об этом не беспокойтесь. Думайте о ней как о модели, если вам так проще. Или о карте. Или – как это? – опытном образце. Ну да. Модель «Т-Форд»-универсал. – Он усмехнулся. – Вы должны понять, многое из того, что я рассказываю, я уже перевел, облек в форму, которая для вас доступна. В противном случае я вообще не смог бы ничего рассказать. Хотите, чтобы я продолжил?

– Да. – Для меня не имело значения, правдива она или нет; мне необходимо было дослушать историю до конца.

– Хорошо. Тогда молчите и слушайте.

Итак, я встретился с Саракаэлом в верхней галерее. Вокруг не было больше никого, только он, какие-то бумаги и несколько маленьких светящихся моделей.

«Я насчет Каразэла», – сказал я.

Он взглянул на меня.

«Каразэла сейчас здесь нет, но он должен вскоре возвратиться».

Я покачал головой.

«Каразэл не вернется. Он прекратил свое существование как духовная сущность», – сказал я.

Его свет побледнел, а глаза широко раскрылись:

«Он мертв?»

«Именно это я и сказал. Есть ли у тебя предположения относительно того, как это случилось?»

«Я… это так неожиданно. Я хочу сказать, он говорил о… но мне и в голову не приходило, что…»

«Тогда давай по порядку».

Саракаэл кивнул.

Он встал и подошел к окну. Из этого окна не открывался вид на Серебряный город, но был виден лишь его отраженный свет и парившее в воздухе небо, а под ним – Тьма. Ветер, прилетавший из Тьмы, мягко ласкал волосы Саракаэла, когда он говорил. Я уперся взглядом в его спину.

«Каразэл… был… Так теперь следует говорить? Был. Он всегда был таким увлекающимся. И таким креативным. Но ему всего было мало. Он вечно стремился все понять, испытать то, над чем работал. Он никогда не довольствовался простым созданием и чисто интеллектуальным пониманием. Он все хотел объять.

Прежде в том не было проблемы, когда мы работали над свойствами материи. Но когда мы начали разрабатывать некоторые из Именованных эмоций… он чересчур увлекся этой работой.

Самым последним нашим проектом была Смерть. Одна из сложнейших и, как я полагаю, крупнейших разработок. Она даже могла стать неотъемлемым признаком, с помощью которого можно определять Творение для Тварных: если бы не Смерть, они довольствовались бы просто существованием, но со Смертью, ну, в общем, их жизням обозначен предел, помимо которого существование оказывается невозможным…»

«Так ты думаешь, он сам себя убил?»

«Я не думаю, я знаю», – сказал Саракаэл.

Я подошел к окну и выглянул наружу. Далеко внизу, очень далеко, я различил крошечное белое пятнышко. Это было тело Каразэла. Мне следовало поручить кому-то позаботиться о нем. Я подумал, что с ним надо бы что-то сделать; но должен быть кто-то, кому это известно, чье назначение – устранение нежелательных объектов. Ко мне это отношения не имело. Я это знал.

«Откуда?»

Он пожал плечами.

«Просто знаю. В последнее время он много задавал вопросов… вопросов о Смерти. Как можем мы быть уверены, что следует делать, как можем устанавливать правила, если не собираемся испытать это на себе. Он постоянно об этом говорил».