Лучшие подруги - [182]

Эбби кивнула:

– Я ничего не знала, но сегодня мне рассказала об этом ее лучшая подруга, Стеф. У них в классе есть девочка, которая присылала Джесс оскорбительные сообщения на телефон, а потом кто-то испачкал новые кроссовки Джесс, и Стеф подозревает, что это дело рук той же девочки. Не знаю, но, возможно, это повлияло на решение Джесс уйти из дома, а еще эта ссора с Оливером…

Эбби разрыдалась, и Том снова обнял ее. Он вспомнил, сколько раз ему приходилось вызывать в свой кабинет родителей, которые с изумлением узнавали, что их сын или дочь издеваются над одноклассниками либо что одноклассники издеваются над ними. И Тома всегда удивляло, как это родители могли не знать, что происходит в жизни их детей. Но теперь такое произошло с ним. Он был так занят собственными проблемами, что не уделял должного внимания дочери. Вот и воскресенье они провели вместе, а он даже не заметил, что с Джесс творится что-то неладное. Да и вообще, разве интересовался он мнением дочери, если не считать того разговора в Кенте, когда его изумили взрослые рассуждения Джесс о происходящем между ним и Эбби?

Сержант Данн провела в доме Бартонов больше часа, расспрашивая о друзьях Джесс и о местах, где та любила бывать. Эбби рассказала ей о приюте для животных.

– До сегодняшнего дня я ни разу не была там, – призналась Эбби. – Когда Джесс только начала работать в приюте, я разговаривала по телефону с ее начальницей, но Джесс почему-то не хотела, чтобы я приезжала туда. Мне надо было уже тогда насторожиться.

– То, что дочь не хотела, чтобы вы приезжали в приют, еще ничего не значит, – успокоила ее сержант. – Она работала там добровольно и не скрывала этого от вас. Подросткам всегда нравится иметь какое-то свое место, где они могут побыть без родителей. И Джесс в этом плане не исключение. А вот что касается издевательств в школе, это уже серьезнее, и надо будет поговорить с ее подругой и парнем.

– Я доберусь до этой гадины Саффрон Уолш и убью ее, – пообещала Эбби. – Да как она смеет себе такое позволять?!

– Мы часто сталкиваемся с издевательствами подростков над своими одноклассниками. И оскорбительные сообщения на мобильник сейчас очень распространены, – пояснила сержант. – Школе с этим трудно бороться, а родители обычно не воспринимают всерьез такие жалобы детей. Они считают это обычными детскими шалостями.

Том хотел было сказать, что в их школе имеется хорошая программа, направленная на установление дружеских отношений между одноклассниками, но промолчал. Как он мог сейчас хвалить какие-то методики, если над его дочерью издевались, а он этого даже не знал?

Сержант Данн взяла фотографию Джесс и пообещала вечером связаться с радио и с прессой.

– И обязательно сообщите нам, если она позвонит, – напомнила сержант.

Проводив ее, Том и Эбби прошли на кухню, сели за стол и взялись за руки, словно бы надеясь, что подобная близость сможет уберечь их от плохих новостей.

– Джесс не могла убежать просто так, она же понимает, как мы будем волноваться. Как представлю себе, что она сейчас где-то одна… – Помолчав, Эбби продолжила: – Почему она скрыла то, что над ней издеваются в школе? Мне следовало бы это знать, но в эти выходные она была очень молчаливой, и я объяснила это тем, что она переживает по поводу нашего развода. Почему я не поговорила с ней? Почему не добилась правды?

– А я почему не спросил? – виновато вздохнул Том. – Ведь если она в субботу поссорилась с Оливером, то в воскресенье, конечно, была расстроена, а я этого не заметил.

Всю ночь Том и Эбби не спали. Они лежали на своей супружеской кровати полностью одетые и держались за руки, успокаивая тем самым друг друга. Они вспоминали время, когда Джесс была ребенком, удивлялись, как быстро она повзрослела.

В половине шестого утра Том поднялся и пошел на кухню готовить чай. Эбби, совершенно разбитая после бессонной ночи, зашла в комнату Джесс и легла там на кровать.

– Где ты, Джесс? – прошептала она, закрыв глаза. – Я понимаю, что ты обиделась, но умоляю тебя, Джесс, вернись. Нам так плохо без тебя.

А далеко от Данмора Джесс ворочалась на неудобной двухъярусной гостиничной кровати, прислушиваясь к сопению девушки, спавшей внизу. В руке Джесс крепко сжимала мобильный телефон. Она проснулась с полчаса назад и поначалу испугалась, не понимая, где находится. Но потом вспомнила, что убежала из дома и оставила записку, не заботясь о том, какие последствия вызовет ее бегство. Что ж, теперь слишком поздно сожалеть о содеянном. Джесс представила себе, как мама нашла записку и смертельно перепугалась. А папа? Он всегда предупреждал ее о незнакомых парнях, которые пытаются заманить девочек в свои машины.

– Папа, такое бывает только в кино, – обычно отшучивалась Джесс. Но она понимала, что отец верит в эту чепуху. Вот и сейчас, наверное, думает, что с ней могло произойти что-то плохое. Надо позвонить и успокоить.

Затем Джесс подумала об Оливере. Почему-то она и перед ним испытывала сейчас чувство вины – она ведь не дала ему шанса поговорить с ней и все объяснить. Так разозлилась на него за субботний вечер, что ничего не хотела слышать. Но теперь Джесс понимала, что когда Саффрон говорила об Оливере, она говорила совсем не о том Оливере, которого знала Джесс. Саффрон – настоящая злодейка. Она нарочно оболгала Оливера, чтобы расстроить ее. Джесс включила телефон, но все никак не решалась позвонить.