Лучшие годы мисс Джин Броди. Девицы со скудными средствами - [30]

Но сестра священника, скелетоподобная мисс Скелетон, исподтишка начала прибирать к рукам функции их покойной сестры. Как выяснилось впоследствии, она одобрила их договоренность с Гордоном Лаутером и подбивала сестер перевести ее на постоянную основу — ради их блага, а также из собственных соображений, связанных с мисс Броди.

До того момента визиты мисс Броди к мистеру Лаутеру ограничивались воскресеньями. Утром в этот день она всегда ходила в церковь, по расписанию знакомясь с разными конфессиями и сектами, включая Свободные церкви Шотландии, государственную церковь Шотландии, методистскую и епископальную церкви, а также любые другие, какие ей удавалось открыть для себя, за исключением римско-католической. Ее предубеждение против римско-католической церкви зиждилось на убеждении, будто это церковь, требующая нерассуждающего поклонения, и будто католиками становятся только люди, не желающие думать самостоятельно. В некотором роде это было странно, потому что ее темпераменту подходила именно католическая церковь; вероятно, она, при строгости католической церковной дисциплины, могла бы вобрать в себя то воспаряющий, то срывающийся в пучину дух мисс Броди и смягчить его, она могла бы даже сделать ее вполне обычным человеком. Но, возможно, как раз поэтому мисс Броди и сторонилась ее и, несмотря на страстную любовь к Италии, когда речь заходила о католичестве, мобилизовала всю свою эдинбургскую непреклонность, хотя обычно та не особенно бросалась в глаза. Итак, она совершала обход разных некатолических церквей, не пропуская почти ни одного воскресного утра. Она ничуть не сомневалась — и всем давала это понять, — что Бог всегда на ее стороне, куда бы ни направила она свои стопы, и поэтому не испытывала никаких сомнений и не чувствовала себя ханжой в вопросах веры, при том что одновременно спала с учителем пения. Точно так же, как к опрометчивым действиям человека может привести преувеличенное чувство вины, к ним же приводил мисс Броди недостаток этого чувства.

Побочные эффекты подобного состояния ее духа кружили голову ее приближенным девочкам, ибо они чувствовали, что отпущение собственных грехов, право на которое она присвоила, некоторым образом распространяется и на них; и только позднее, мысленно возвращаясь назад, они поняли, чем на самом деле был роман мисс Броди с мистером Лаутером, так сказать, в свете фактов. Все то время, что они находились под ее влиянием, она и ее поступки были для них вне категорий «правильного» — «неправильного». Понадобилось двадцать пять лет, чтобы Сэнди, наконец избавившись от ползучего ощущения всеобщей дисгармонии, смогла оглянуться назад и осознать, что некритичное отношение мисс Броди к самой себе не было лишено своего благотворного и расширяющего возможности смысла. Но к тому времени Сэнди уже предала мисс Броди, а сама мисс Броди покоилась в могиле.

Именно после утренних походов по церквам мисс Броди ехала в Крэмонд, чтобы отобедать и провести день с мистером Лаутером. С ним же она проводила и воскресные вечера, а зачастую и ночи, считая, что исполняет свой долг — если не приносит себя в жертву, — поскольку сердце ее по-прежнему принадлежало отвергнутому ею учителю рисования.

Мистер Лаутер, со своим длинным туловищем и короткими ногами, был робким, почти всем улыбался из-под золотисто-рыжих усов и почти всех располагал к себе кротостью, мало говорил и много пел.

Когда стало известно, что сестры Керр перевели попечение над этим застенчивым улыбчивым холостяком на постоянную основу, мисс Броди выдумала, что он худеет. Об этом открытии она объявила в тот момент, когда Дженни и Сэнди заметили, что сама мисс Броди постройнела, и, поскольку они приближались к тринадцатилетию и за такими вещами следили особенно внимательно, принялись гадать, может ли она быть привлекательной и желанной для мужчин. Они видели ее теперь в новом свете и решили, что она обладает неброской романтической красотой, а похудела из-за неутоленной страсти к мистеру Ллойду и благородного отречения от него в пользу мистера Лаутера и что это ей очень идет.

Теперь мисс Броди говорила:

— Мистер Лаутер в последнее время исхудал. Не доверяю я этим сестрицам Керр, они по скупости плохо кормят его, скупость у них в крови. Того, что они оставляют ему по субботам, едва хватает до конца воскресенья, не говоря уж об остальных днях недели. Если бы только мистер Лаутер согласился уехать из этого большого дома и снять квартиру в Эдинбурге, о нем было бы гораздо легче заботиться. А забота ему необходима. Но его не уговорить. Невозможно уговорить мужчину, который не возражает, а только улыбается.

Она решила надзирать за сестрами Керр по субботам, когда они готовили для мистера Лаутера на неделю вперед.

— Им хорошо за это платят, — говорила мисс Броди. — Я буду ездить и следить, чтобы они покупали то, что надо, и в нужных количествах.

Кому-то подобное заявление могло бы показаться наглым, но девочкам такое и в голову не приходило. Они горячо убеждали мисс Броди вмешаться и приструнить сестер Керр, отчасти предвкушая интересные последствия, отчасти из уверенности, что мистер Лаутер своей обезоруживающей улыбкой сгладит любые трения. Сестры Керр были до крайности трусливы, а главное — мисс Броди одна стоила обеих сестер вместе взятых, она была квадратом гипотенузы прямоугольного треугольника, а они — всего лишь квадратами его катетов.