Лучшее за год XXV/II. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - [155]

По большому счету рыбачить ночью было глупо, но над мерцающим заливом желтой кошачьей улыбкой всходила луна, а некоторые полагали, что она выманивает рыбу из глубины. Это как ложный рассвет, сказал ему как–то давно старый рыбак. Может, он был прав. Впрочем, Маккенне требовался лишь повод здесь находиться, поэтому он сидел и ждал. Он всегда держал в багажнике червей в ведерке с влажной землей, и, может, быть, они свое дело сегодня сделают, даже если засада ничего и не даст.

Команда «Промотанных бабок» начала грузить на борт припасы для ночного рейса. На корабле всегда есть чем заняться, это Маккенна знал еще с подростковых лет, но эти парни работали совсем лениво.

Достоинства терпения он оценил уже давно. С расстояния около сотни метров все можно было прекрасно разглядеть в обычный бинокль, а в его бинокле имелся еще и инфракрасный фильтр, способный выявить детали, если потребуется. Янтарный лунный свет заливал жестяные крыши жилых домиков вдоль излучины залива. Воздух сладко пах ночными цветами, в отдалении шуршал бамбук.

А потом к хижине подкатил большой фургон. Вышли двое мужчин, следом женщина. Все одеты в черное. Работая четко и слаженно, они принялись выгружать из фургона снаряжение. Что–то здесь было не так.

Приехавшие направились к доку, к ним вышел Мерв Питскомб. Маккенна узнал капитана «Промотанных бабок» по фото на факсе, который он принял в машине из главной библиотеки Мобила, уехав из ресторана. Теперь он скорее назвал бы офисом свою машину, а не стол в участке — электроника изменила все.

Люди в черном и Питскомб направились вместе к фургону, о чем–то разговаривая. Питскомб сдвинул боковую скользящую дверь, все отошли назад. Из фургона выбрался темный силуэт — кто–то крупный и медлительный. Федералы ждали, храня почти благоговейное молчание.

Маккенна замер. Он мгновенно понял, что это центаврианин. Его мускулистые руки двигались медленно. Непривычно сочлененный локоть перемещался свободно, наподобие маятника, и отклонялся назад. Маккенна представил, как полезно это будет в воде. Рука заканчивалась плоской четырехпалой ладонью, которой, как он знал, можно придать форму лопасти весла.

Амфибии двигаются медленно и тяжело, их тело приспособлено для перемещения из воды на сушу. Существо шагало следом за двумя федералами в черном. Никаких разговоров. Нёбо центавриан не в состоянии формировать звуки человеческой речи, поэтому общение было письменным.

Пришелец брел к кораблю на толстых ногах с большими круглыми подошвами. С помощью федералов, поддержавших его за локти, он вошел на сходни. Это был первый пришелец, которого Маккенна видел наяву, а не по телевизору, и его поразило, что тот скорее по–утиному переваливается с боку на бок, чем шагает. На Земле, при чуть большей гравитации, они были медлительны. Центавриане эволюционировали из существ, которые перемещались по песку, редко видели камни и скалы и гораздо увереннее чувствовали себя в теплых водах планеты, почти целиком покрытой морями и океанами.

Когда центаврианин поднялся по сходням, Маккенна вдруг осознал, что затаил дыхание. Существо было странным, но в чем конкретно, он сказать не мог. Ветерок дул в его сторону. Он принюхался. Может, эта легкая прогорклость в воздухе — запах инопланетянина?

Пришелец поднялся на борт, а федералы в это время обшаривали взглядами окрестности. Маккенна сидел под кипарисом, где его было трудно заметить, и их взгляды скользнули как раз над ним. Интересно, почему они не воспользовались очками ночного видения?

На судне взвыла запущенная турбина. Оно развернулось и направилось в залив. Маккенна проследил за ним, но инопланетянина увидеть не смог. Сети для ловли креветок болтались на высоких поворотных балансирах, и судно «Промотанные бабки» внешне ничем не отличалось от любого креветколова, выходящего на ночной лов. В этом и весь смысл, предположил Маккенна.

Когда Маккенна наконец–то подъехал к дому по засыпанной устричными раковинами дороге и поставил машину под низкими соснами, он вышел на свой причал — полюбоваться звездами над заливом. Это всегда помогало. Ему не хотелось сразу идти в дом, где они жили с покойной женой. После ее смерти он не переехал, потому что ему здесь нравилось. И пусть жены с ним уже нет, остались хотя бы воспоминания.

Обретя душевное спокойствие, Маккенна вернулся к дому, поставил чемоданчик на крыльцо и уже вставлял ключ в замок, когда услышал поскрипывание. Он повернулся к качелям, на которых провел множество счастливых минут, и увидел, как с них кто–то встает. Его пронзила игла тревоги, — что всегда бывает, когда начинаешь работать с уголовниками, но тут он разглядел, что это женщина в бледно–желтом платье. Волосы тоже желтые, перехваченные ленточкой. В прошлый раз она была красной.

— Джон! Ты ведь обещал позвонить.

Сперва он ее не узнал, но потом сунул руку за дверь, включил свет над крыльцом, и тот выхватил ее лицо из темноты.

— Э–э… Дениза?

— Ну да. Ты что, совсем меня забыл? — Шутливый упрек, кокетливо и немного напряженно.

Покачиваясь, она направилась к нему. Волосы у нее были упругими, словно только что вымытыми. Вероятно, так оно и было. У Маккенны сразу упало настроение. Если средней женщине лучше быть красивой, чем умной, то лишь потому, что средний мужчина лучше умеет видеть, чем думать. Дениза в это верила, поэтому расфуфырилась даже больше, чем на их первом свидании. Оно же стало и последним.