Лучшее за год XXIV: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк - [27]

Я поехал к поместью тем же путем вдоль реки, которым вчера воспользовались мы с Джулианом. Ветер с тех пор так и не поднялся, поэтому следы не замело. После нас тут никто не проходил, и Восторг ступал по отпечаткам собственных копыт.

Подобравшись к поместью, я остановился в ельнике, привязал лошадь к дереву и дальше пошел пешком.

Владения Дунканов-Кроули не были огорожены, так как их четких границ никто не знал. С юридической точки зрения все в Уильямс-Форде принадлежало этим двум семьям. Я подъехал с западной стороны, частично заросшей лесом, где аристократы время от времени устраивали конные прогулки или даже охотились. Сегодня в роще никого не оказалось, и, пока я шел к садам, минуя живые изгороди, мне так никто и не встретился. Летом здесь цвели и плодоносили яблони и вишни, на клумбах радовали глаз цветы и ласкали обоняние запахи, вокруг жужжали пчелы. Но сейчас вокруг царило запустение, дорожки укрылись одеялом снега, только старший уборщик подметал деревянные ступени портика одного из нескольких Великих Домов.

Все здания уже украсили к Рождеству. В поместье этот праздник казался гораздо более грандиозным событием, чем в самом городе, что было даже несколько неожиданно. Зимой во владениях Дунканов-Кроули жило намного меньше народу, чем летом, но сюда все равно приезжали по несколько представителей от обеих семей, ну и положенное число обязательных кузин и нахлебников, решивших перезимовать в деревне. Сэму Годвину, как учителю Джулиана, не разрешалось спать в роскошных зданиях, поэтому его комнаты находились в доме с белыми колоннами для старшей прислуги, который сошел бы за шикарный особняк в любом другом месте, кроме этого. Именно здесь Сэм Годвин проводил занятия со мной и Джулианом, и я хорошо знал внутреннюю планировку. Там все тоже приготовили к Рождеству: на двери висел венок падуба, еловые ветви свисали с косяков, знамя Креста свободно колыхалось на крыше. Было не заперто, и я тихо вошел внутрь.

Стояло раннее утро, по крайней мере с точки зрения аристократов и их прислуги. Лестница, выложенная плиткой, была пустой и тихой. Я направился прямо в комнату, где Сэм Годвин спал и проводил занятия, вниз по обшитому дубовыми панелями коридору, освещенному только бледными лучами рассвета, пробивающимися через окно в дальнем конце прохода. На полу лежал ковер, глушивший все звуки, хотя мои ботинки оставляли на нем влажные следы.

У двери учителя я задумался. Я не мог постучать, так как боялся потревожить кого-то еще. В конце концов, моя миссия заключалась в том, чтобы доставить сообщение Джулиана настолько незаметно для других, насколько возможно. Но просто войти в комнату к спящему человеку мне не позволяло воспитание.

Взвесив все за и против, я повернул ручку двери. Она легко двигалась. Я открыл дверь примерно на дюйм, желая прошептать «Сэм?» и тем самым предупредить его.

Но я услышал голос учителя, низкий и бормочущий, словно он беседовал сам с собой, и навострил уши. Слова показались мне странными. Сэм говорил на каком-то гортанном языке, не английском. Может, он находился в комнате не один? Отступать было поздно, поэтому я решил: будь что будет. Широко открыл дверь и вошел внутрь со словами:

— Сэм! Это я, Адам. У меня послание от Джулиана…

Я замер на месте, испуганный тем, что увидел. Сэм Годвин — привычный, неприветливый Сэм, который учил меня основам истории и географии, — совершал ритуалы черной магии или еще какого-то колдовства в сочельник! Он надел полосатое одеяние с капюшоном, к голове привязал что-то похожее на коробку, на руках у него покачивались кожаные шнурки. Он воздел их над медным канделябром на девять свечей,[16] похоже вырытым на какой-то древней Свалке. Заклинание, которое он бормотал, казалось, отдавалось эхом по всей комнате: Бах-рук-а-тах-аттен-ай-хелло-хей-ну…

У меня от удивления чуть не отпала челюсть.

— Адам! — воскликнул Сэм, пораженный не меньше меня, и быстро скинул капюшон, одновременно принявшись развязывать свои многочисленные нечестивые одежды.

Это было настолько неправильно, что мой разум едва воспринимал подобную картину.

А потом я испугался, что все-таки понял ее. Довольно часто в школе Доминиона я слышал, как Бен Крил рассказывал о пороках и грехах Светской Эпохи, некоторые из них, по его словам, до сих пор сохранились в отдельных городах Востока — непочтительность, безверие, скептицизм, оккультизм, развращенность. Я подумал об идеях, которые усваивал благодаря Джулиану и косвенно Сэму, во что-то я даже стал верить: эйнштейнианство, дарвинизм, космические путешествия… Неужели меня соблазнили приспешники какого-то нью-йоркского языческого культа? Неужели меня одурачили философией?

— Послание, — произнес Сэм, спрятав свои языческие предметы, — какое послание? Где Джулиан?

Но я, не в силах оставаться, выбежал из комнаты.

Учитель вылетел из дому вслед за мной. Я старался как мог, но на его стороне были длинные ноги и военная выучка, да и сил к сорока с лишним годам не убавилось, поэтому он нагнал меня в зимних садах — схватил сзади. Я принялся пинаться, вырываться, но он придавил меня за плечи.