Лучшее за год 2006. Научная фантастика, космический боевик, киберпанк - [370]

Но между этими двумя вспышками должно пройти около восемнадцати минут тишины. Механизм, образующий смертоносное двойное копье пульсара, будет отключен.

Если расчеты Северина верны.

— Пятнадцать секунд, — без нужды доложил Чамча. Секундомер в углу дисплея и сам отсчитывал время.

«Титан» стоял на огромном пылающем столбе аннигилированной материи. Северин превратил грузовой корабль в гигантскую торпеду, направленную прямо в смертельного врага.

— Десять секунд, — сказал Чамча.

— Да заткнись ты, — пробормотал Северин.

Слух у Чамчи был, видимо, острее, чем он полагал, потому что оператор системы слежения хранил молчание даже тогда, когда точка «Титана» на дисплее слилась с более крупным пятнышком, изображавшим пульсар и его бурый спутник.

Внимание Северина мгновенно переключилось на рентгеновский луч пульсара, окрашенный на экране в ядовито-зеленый цвет. Реакция последовала незамедлительно: луч вспыхнул яростным изумрудным светом. Если такой луч заденет Чи, он обдерет планету до самой мантии.

Северину оставалось только надеяться, что пульсар отключится, когда ему положено.

И тут его осенило: «Статуэтка!»

Вот как надо: малютка Френелла пошлет Скорлупкину статуэтку лорда Конфетки и тем наведет его на мысль о связи Конфетки с леди Модницей!

При мысли об изяществе этого сюжетного хода его охватила радостная дрожь. И, ожидая, сработает ли его план, он стал размышлять, что теперь будет делать Скорлупкин.

* * *

Густой серый туман клубился в воздухе и наполнял уши электрическим звоном. В пальцах рук и ног бегали мурашки, словно он только что оттер их пемзой. Пушистый зверек застрял где-то в горле. Он судорожно закашлялся, пытаясь вытолкнуть душивший его меховой клубок, и наконец осознал, что это не зверек, а его собственный язык. Во рту было совершенно сухо, и язык болезненно царапал нёбо.

Он закрыл рот и постарался собрать слюну. Пришлось довольно долго работать челюстью и мышцами гортани, прежде чем во рту появилось немного влаги.

Стало чуточку легче, и он попытался сообразить, где находится. Серый туман потемнел, и звон в ушах почти затих. Он ничего не чувствовал, даже движения воздуха у лица. Словно его целиком укутали в ватный кокон.

Он ощупал себя, чтобы удостовериться, что тело на месте. Почувствовал под пальцами знакомую форменную рубаху, орден Золотой Сферы на шее и согнулся, чтобы дотянуться до брюк на ногах и до ботинок. Что-то болталось под правой рукой, и, поймав этот предмет, он узнал в нем карманный фонарик, прикрепленный к запястью эластичной лентой.

Теперь он распознал состояние свободного падения. Он в темноте, в невесомости и, кажется, все еще на станции Чи — плывет по ее переполненным роскошью залам.

Жаркая волна страха обожгла тело Мартинеса, когда он вспомнил о пульсаре. Если он остался на станции, то беззащитен перед излучением.

Подняв левую руку к лицу, он прошептал, с трудом ворочая шершавым языком и шевеля сухими губами:

— Дисплей, показать время.

Желтые цифры вспыхнули на рукаве, мигая в такт улетающим секундам. Сквозь серый туман Мартинес пытался свести время с хронологией последних дней и, похолодев от ужаса, понял, что луч пульсара должен был ударить больше пяти минут назад.

Он невольно снова начал ощупывать себя, словно отыскивая раны. Не закончив, понял, как это глупо, но не смог заставить себя остановиться, пока не уверился, что все части тела на месте.

Не похоже, что его обожгло рентгеновским лучом. Чувствует он себя странно, и серый туман плавает перед глазами, и в ушах звенит, но никаких признаков боли.

Он попытался вспомнить, что привело его к такому состоянию. Вспомнил, как ушел из командного пункта и проводил в лифт последнюю смену с лордом Ээлом. Дальше все обрывалось.

Потом песней радости, зазвеневшей в самых его костях, вспомнился Северин. Значит, Северину удалось отключить пульсар.

— Молодчина Северин! — ошалело выговорил он. Северин справился! Ему хотелось запеть «Поздравляем!» из мюзикла «День рождения лорда Фи».

Вместо этого он вытер губы и постарался собрать во рту побольше слюны. На рукаве мигали желтым секунды. Он все еще не мог сообразить, как здесь очутился.

Подумал, не было ли несчастного случая — вряд ли. Несчастный случай оставил бы следы, в первую очередь на нем.

Мартинес вспомнил о болтавшемся на руке фонарике, поймал и включил его, направив луч над головой. Луч ушел в темноту, не встретив препятствия. Он опустил фонарь, и под ногами луч наткнулся на стену, выкрашенную в серый цвет. Проведя лучом вдоль стены, Мартинес обнаружил большую раздвижную дверь грузового шлюза, и на ней цифры: 7–03. Что означало: «третий склад седьмого дока».

В седьмом доке стояла «Каента». По-видимому, он успел добраться до причала, прежде чем… Прежде чем что?

Может быть, яхта стартовала раньше времени и оставила его на станции? Но в таком случае странно, как мог Мартинес забыть об этом.

У грузового люка, вспомнил Мартинес, имеются захваты. Не много проку висеть в воздухе и вспоминать, что случилось. Пожалуй, лучше перебраться куда-нибудь, где он сможет что-нибудь сделать.

Он неуклюже заворочался в воздухе, пока его не развернуло спиной к переборке, потом снял ботинок и, швырнув его в противоположном направлении, с равной силой толкнул себя в обратную сторону. Только массы, к сожалению, были не равны. Мартинес очень медленно поплыл к грузовому люку, одновременно плавно кувыркаясь через голову. Через несколько секунд он услышал звон — его ботинок ударился обо что-то на другом конце отсека.