Лучшее лето в её жизни - [99]

– Отец…

– Выйдешь за него замуж, и точка! Принц вполне удовлетворительный, мы навели справки. Со временем станешь королевой Португалии. Не Кастилия, конечно, но тоже ничего.

– Отец…

– Ну что же это такое?! Ну почему все со мной сегодня спорят?! Велю гуся на обед – спорят! Велю конюшего выпороть – спорят! Велю замуж идти – и то спорят! Вот чего ты уперлась?! Ты ж этого принца еще в глаза не видела! Не понравится – вернешься!

– Отец, позвольте вас поцеловать?

– Целуй, – буркнул дон Хуан, стараясь не выглядеть слишком растроганным. – Замуж все равно пойдешь.

* * *

Принц дон Педру чувствовал себя полным дураком. Он уже давно стоял в почтительной позе у принцессиной кареты, а принцесса не только не вышла его поприветствовать, но даже не выглянула, даже рукой не помахала!

– Как ты думаешь, Лопеш, – громко спросил принц, – может быть, дон Хуан Мануэль над нами посмеялся и прислал нам на свадьбу пустую карету?

– Нет, Ваше Высочество! – жеманно ответил он сам себе высоким голосом посланника Лопеша. – Это теперь в Кастилии новая мода – вместо девиц жениться на экипажах. Благородные аристократы берут в жены кареты. А народ попроще – тот на телегах женится.

Раздалось приглушенное хихиканье. Потом крошечная белая ручка отвела тяжелые занавески, и из полумрака кареты на дона Педру взглянули огромные синие глаза.

– Принцесса Констанс? – шепотом спросил принц, чувствуя, что ему не хватает воздуха.

Красавица покачала белокурой головкой.

– Нет, Ваше Высочество, – сказала она, краснея и делаясь от этого еще прекраснее. – Меня зовут Инеш. Я придворная дама Ее Высочества.

* * *

– Ты не подруга, ты змея какая-то, – с отвращением сказала принцесса, глядясь в зеркало. – И ведь я сама – сама! – настояла на том, чтобы взять тебя с собой! Для чего?! Чтобы ты пыталась околдовать моего жениха?! Не смей тянуть меня за волосы!!!

Инеш, причесывавшая принцессу, выронила гребень и упала на колени. Из ее синих глаз беспрерывным потоком струились слезы.

– Что, – почти с сочувствием спросила принцесса, – неужели так сильно влюбилась?

– Больше жииииизни, – прорыдала Инеш.

– Аааа… ну-ну… – Принцесса снова посмотрелась в зеркало и заправила за ухо темную кудрявую прядь. – Иди умойся. А то принц тебя увидит с распухшим носом – и всё, конец идеальной любви.

* * *

Ночь была такой темной, как будто в воздухе разлили чернила.

– Ну? – нетерпеливо спросил кто-то тяжелым басом. – Это ты наконец? Я уже целый час здесь торчу!

– Сочиняешь, – весело ответил юный женский голос. – Если бы тут торчал час, тебя бы заметил караульный. Шуму было бы!..

– Я притворился, – с достоинством возразил бас, – горгульей! Твой идиот караульный дважды прошел мимо меня и даже головы в мою сторону не повернул!

– Когда ты притворяешься горгульей, – торжественно заверила девушка, – ты способен обмануть даже меня! Ну-ка пригнись, а то мне так неудобно.

В этот момент из-за тучи показалась луна и залила замок бледным серебристым светом.

– Ч-черт, – пробормотал дракон. – Только этого не хватало. Давай быстрее, пока нас не заметили!

– Не заметят, у них там сейчас пир горой. – Принцесса задумчиво куснула себя за палец. – Вещи тебе на спину положить, или так понесешь?

– Так понесу. Садись уже.

Принцесса привычно взобралась к дракону на спину и устроилась там, как на диване. Дракон медленно встал.

– Слушай, – спросил он, с хлопаньем расправляя огромные крылья, – а ты твердо уверена, что твой супруг не кинется тебя искать?

Принцесса хихикнула.

– Не кинется. Я ему Инеш подсунула. Она умрет, а его не выпустит.

– Инеш – это которая? Такая дородная брюнетка?

– Нееет, то Леонор. А Инеш беленькая, все время возле меня вертелась, помнишь?

– Ты меня, конечно, прости, – проговорил дракон с сомненим. – Тебе, наверное, виднее… Но… эта твоя Инеш – она же совсем дурочка! Кто ж на нее позарится?!

Принцесса обняла дракона за шею, насколько ей хватило рук.

– Вот сразу видно, что ты не принц, – промурлыкала она довольным голосом.

Предположим

К теории литературы

В самом начале книги герой просыпается однажды утром и думает: о!

Он быстро встает, чистит зубы и достает из ящика свежие носки.

Постиранные с вечера трусы еще не высохли, и герой, матерясь вполголоса, гладит их на уголке кухонного стола огромным, как «Титаник», утюгом, который оставила, уходя, предпоследняя подружка.

Потом герой делает себе кофе, быстро надевает светлые полотняные брюки и рубашку с коротким рукавом. Или джинсы и мятую полосатую футболку. Замечает, что футболка порвалась под мышкой, и все равно переодевается в светлые полотняные брюки и рубашку с коротким рукавом.

За это время кофе остывает до неузнаваемости, поэтому герой выливает его в раковину и варит себе свежий.

Свежий кофе такой горячий, что герой обжигает себе язык, страшно шипит сквозь зубы, но допивает до конца.

Потом герой ставит чашку в раковину, рассовывает по карманам ключи от квартиры, ключи от машины, пропуск на веревочке, бумажник, сложенную вчетверо салфетку, на которой он вчера записал номер телефона той девицы из кафе напротив работы, выходит из квартиры, закрывает дверь и вызывает лифт.

На улице герой вдруг думает: ох, черт!