Лучшее - [63]

— Что ж теперь, бросить всё?

— Погоди, жена говорила, есть средство — обряд удержания. Только зря ты те зубы детские, что на печке нашла, выбросила. В них сила рода была. Без них тебя удержать трудно, а надо. А то… как жена моя, сгинешь, — опять припомнил дед супругу.

— От чего удержать-то? От могилы, что ли? — Саня представила себя стоящей меж двух ям. Вот поскользнулась на мокрой глине, сейчас съедет в одну из них.

— Если б от могилы… Дом, где много поколений свои зубы мышке отдавали, непростым местом становится. А уж сами мыши… Жена перед тем, как… — дед тяжело сглотнул часть фразы, — говорила, мол, «все мы в Божьей горсти, да в мышьих лапах». Ребёнок молочный зуб мышке отдаст, та ему коренной в рост пустит. Так и поставит на смертный путь, человека-то — зуб корнем привяжет дитя к жизни. А старики, как зубы растеряли, так опять на краю могилы и очутились, сидят — ноги свесили. Так уж устроено: человек за жизнь зубами держится.

— Погодите… Значит, тошно мне от стариков и малышни, потому что я теперь вижу, что они рядом с могилой ходят? Так, что ли?

— Так и есть. Тебя же от второклашек твоих или ровесников оторопь не берёт? Или от племянницы — сколько ей, пятый год? Поди, хоть один зуб коренной да есть?

— Растёт, вроде…

— Вот, они крепко за жизнь держатся, от них могилой не пахнет. Спасать тебя надо, а то или свихнешься, или дом приберёт. И медлить нельзя. Зубы с печки зря выбросила, получится ли без них обряд — не знаю. Придётся заместо их силы Генку сюда звать — он хоть и сорняк в своём семействе, да зерно-то одно, что-то в нём да есть.

— А Лада? Вы говорите, и ей не поздоровится?

— Не спрашивай! — замахал руками Гудед. — Про тебя знаю: в опасности ты, но пособить можно. А про неё… только Богу ведомо.

Уходя, Саня всё же спросила:

— Дед Гудада, а почему у вас все зубы на месте? Вы же… в возрасте…

— Тоже мне, Красная шапочка: «Почему у тебя такие большие зубы?» Иди уже, Генке звони, время уходит, — и помолчав, добавил непонятное, — жена меня любила… позаботилась.

Саня добрела до дому без происшествий. Надо было звонить Геннадию, но всё услышанное теперь казалось какой-то ерундой. Ну что она скажет? «Гена, простите, но меня дом забирает?» Чушь… Вдруг остро захотелось затопить печь — там, в кухне. «В крайности бросаюсь», — с удивлением подумала она, давно ли боялась? Саша вспомнила, как вчера было уютно возле огня, и её вновь потянуло на тот островок безопасности и спокойствия. Мысль о ровном биении пламени за дверцей отодвинула ужасы, спасительно заслонила.

Печь словно ждала — радостно распахнула нескрипнувшие дверцы топки, откликнулась на Санины всё ещё неумелые попытки поддержать огонь, задышала, помогла. Саня устроилась за кухонным столом с телефоном. В сказках герой, столкнувшись с проблемой, спрашивал совета у какого-нибудь мудрого предмета: зеркала, например. А сейчас… «Окей, гугл», — прозвучало в тёмной комнате коротким заклинанием. А что спросить? Саша без особого интереса побродила по сайтам практикующих психологов с рассказами о панических атаках, депрессивных состояниях, фобиях — нет, это вряд ли её случай. Она вспомнила про Ладин зубик и вбила в строку поиска: «Суеверия, зубы». Да, вот и мышка, и слова те же, что они с племяшкой шептали недавно: «на тебе репяной, дай зуб костяной!» Строчки плыли перед глазами: суеверия, рассказы пользователей, даже научные работы (надо же, кто-то ведь изучает такое!): «Хтонический аспект мифологии мыши очевиден. Но у мыши есть и небесные коннотации, хотя они менее выражены. В. Н. Топоров в своей статье подчеркивает эти медиативные функции мыши — связь между небом и землёй…»

Небесно-хтоническая мышь… С ума сойти. Это и на свежую голову не осознать, а когда вечер на дворе — и вовсе. Саня почувствовала, что глаза слипаются. Странный этот день вдруг навалился на неё, и она уснула, едва разобрав постель.

Плавность сна, подступавшего первыми ласковыми волнами, нарушил звонок — сестра, Ната. Чего ж среди ночи-то? Хотя… на часах всего пол-одиннадцатого.

— Саня, привет. Я с плохими новостями: Ладу сегодня в больницу положили.

Саня ахнула:

— Да ты что! Серьёзное что-то?

— Не знаю. Температура небольшая, слабость, горло не красное. И так две недели уже почти. От нашего педиатра толку мало, не знает, чего придумать: «Психосоматика, стресс», — говорит. Наконец направление дала на обследование. Сегодня и положили.

— А что, стресс какой-то был?

— Был, но ничего серьёзного. Лада же у нас падать мастерица, ты знаешь. Её в садике толкнули, она подбородком — об угол. Синяк в пол-лица, чуть зуб не выбила. Ну, тот, коренной, что только показываться начал. Ты ещё со своими сказками! Ладка больше не от боли ревела, а от того, что мышка на печке обидится: мол, не бережёшь мой подарок!

У Сани перехватило дыхание:

— Погоди… зуб цел?

— Цел, да побаливает. Там на десне такой синяк… В больнице я про это сказала, но они говорят, что не связано.

Тук-тук… тук… пропуск, пробел. Ритм сердца вдруг скомкался, и тут же оно забилось часто-часто, как стучит обычно у маленьких напуганных существ. Саня перевела дыхание. «Человек за жизнь зубами держится…» — вспомнились слова Гудеда. — «Старики, что без зубов, на краю могилы сидят, ноги свесили». А если человек теряет коренной в середине жизни? Саню вдруг обдало холодной жутью. Получается, что с таким человеком всё, что угодно случиться может — зуба нет, связь с жизнью нарушена! А ведь этот коренной у племяшки единственный.