Лучше бы я остался дома - [23]

– Ну вот, она и есть с придурью.

– Гм… у нее явно заскок, это уж точно.

Я больше ничего не сказал. Убрал комнату и кухню, затем раскрыл настежь все окна и двери. Был чудный, теплый день, прямо как летом, – один из тех дней, когда так сильно жалеешь, почему не все на свете живут в Южной Калифорнии.

У Моны телефон аж дымился: она обзвонила все независимые студии, пытаясь найти работу.

– Из этого дерьма она могла бы нас вытянуть, это факт, – сказал я. – Будь она тут, я не постеснялся бы попросить у нее немного денег. Поверь мне, не постеснялся бы, нет.

Я был рад, что оставил сто долларов, которые дала мне миссис Смитерс в тот день, когда впервые пришла к нам, по спине у меня пробежал озноб, когда я вспомнил, что еще немного, и я бы вернул их ей. Эти деньги уже давно разошлись; Мона добыла в ссудной кассе пятьдесят долларов, залогом была машина, но и от них тоже мало что осталось.

Деньги теперь были нашей главной заботой. За жилье нам нужно было платить только через две недели, и счет в магазине тоже мог подождать, по крайней мере пока там работал Эбби, однако миг нашего падения неминуемо приближался, мы только о нем и думали.

– Может быть, мне снова попытаться найти какое-нибудь место, – предложил я.

– Лишняя трата времени, – отмахнулась Мона. – Мест мало, и освобождаются они редко.

– По крайней мере, я бы не чувствовал себя таким ничтожеством.

– Не понимаю, почему ты так говоришь. Последний раз деньги добыл ты – мы на них живем до сих пор. Ты сделал все, что мог. И не может быть, чтобы не подвернулся хоть какой-то шанс.

– Ну, надеюсь, – вздохнул я, отчаянно желая, чтобы миссис Смитерс наконец вернулась.

Я чувствовал себя совершенно опустошенным, настроение ни к черту. Ушел в ванную, заперся там, сел на стульчак и всласть поплакал.

Часть 2

1

На следующий день Мона вернулась домой сияющая.

– Представляешь, я нашла работу. Постоянную! Я тоже просиял:

– А что ты будешь делать?

– Подожди, я чуть переведу дух. – Она упала в кресло, отчаянно обмахиваясь. – Я только что шла мимо «Маньяно» и знаешь, кого я встретила? Лауру Обэнкс.

– Лауру Обэнкс?

– Я сразу ее узнала, но не хотелось здороваться первой. В Голливуде никогда не знаешь…

– И она тебя узнала?

– Узнала – не то слово. Ты бы подумал, что я ей сестра, по которой она безумно соскучилась. Я просто обязана была зайти с ней в «Никербокер» выпить по рюмочке, возражений она и слушать не стала. Начала рассказывать, что тогда у миссис Смитерс не успела со мной толком поговорить и что уже спрашивала себя, куда же я пропала, ей ужасно интересно, что со мной и как мои дела.

– Если это ее занимало, могла бы тебя найти, – заметил я. – Могла спросить миссис Смитерс.

– Да это просто обычная болтовня, но дай я расскажу до конца. Ее дублерша как раз подписала постоянный контракт с «Ферст Нейшн», и мне Обэнкс предложила занять ее место. Тридцать пять зеленых в неделю.

– И это и есть твоя работа? Дублершей?

– Ну разумеется.

– Ну ты и влипнешь, если согласишься, – сказал я.

– Ты одурел? Я буду на постоянном окладе, деньги каждую неделю.

– Тут-то собака и зарыта. Какие у тебя останутся шансы на кино, если станешь чьей-то дублершей? Тебе уже никогда ничего не добиться.

– Как видишь, предыдущей дублерше Обэнкс удалось. Я ведь говорю тебе, она как раз подписала контракт.

– Это удается одной из тысячи. Одной из двадцати тысяч.

Мона посмотрела на меня и ухмыльнулась:

– Забавно, что именно ты мне это говоришь.

– Я здесь достаточно давно, чтобы кое-чему научиться, – сказал я. – Если ты согласишься на это место, можешь послать своей карьере прощальный поцелуй.

Встав, она долго смотрела на меня. От радостного возбуждения и следа не осталось.

– Одно только вы забыли, мистер Карстон, – сказала она сдавленным голосом. – Что нам нужно что-то есть.

В тот вечер она ушла на работу, оставив меня одного – впервые со дня нашего знакомства. Я написал письмо домой, но не думал, о чем пишу, писал машинально и без удовольствия. В комнате было тихо и пусто. Закончив, набрал номер миссис Смитерс, но на станции мне опять ответили, что аппарат отключен. Позвонил в справочную и попросил новый номер, но там очередная барышня сообщила мне, что никакого нового номера у них не значится. Поэтому я решил, что миссис Смитерс все еще не вернулась. Попытался поймать несколько станций по радио, но слушать было совершенно нечего. Прикинул, не сходить ли в кино, но сказал себе, что не хочу я видеть никаких фильмов, что буду чувствовать себя еще хуже, когда увижу, как люди на экране делают то, что хотел делать я сам. От дверей в кухню донесся какой-то шум. Я подошел к черному входу и открыл дверь.

– Боже ты мой!

Там стояла Дороти. На ней были мужская рубашка, мужские брюки, а на ногах – какие-то стоптанные ботинки.

– Ну и ну, – сказал я, закрыв дверь. – Откуда ты взялась?

– Я сбежала, – ответила она. – Найдешь что-нибудь поесть?

Я поджарил ей яичницу и сварил кофе. Она рассказала, что уже два дня как сбежала из-за решетки и что появилась бы здесь раньше, но приходилось держаться окраин, где не так людно. Еще она сказала, что чуть не загнулась, пока выбиралась из тюрьмы. В Бейкерсфилде угнала «форд» и на нем добралась сюда.