Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса - [345]

– Я ни в коем случае не хотел показаться невежливым.

– Да уж, просто собрались опозорить меня, – отозвался он. – Не так ли?

Я смущенно поскреб затылок. Попытка извиниться прозвучала как вызов.

– Я обнаружил автограф Лысенко, – сказал я.

Уокер качнулся на стуле.

– Что?

– «Моему дорогому другу д-ру Дав. Р. Уокеру на память о нашей совместной работе», – процитировал я насмешливо, сам того не желая.

Уокер уперся кожаными заплатами на локтях в столешницу, подбородок положил на сведенные ладони, в желтых зубах у него торчала трубка. Он несколько раз пыхнул ею и взглянул на меня сквозь дым.

– Ах да, – наконец сказал он. – Совместная работа. Вам, наверное, стало любопытно, чем мы там занимались.

– Я предположил, что генетикой, – ответил я.

– Ха! – фыркнул Уокер. – Вы даже глупее, Кэмерон, чем я был в вашем возрасте. Каким образом я мог работать в области генетики?

– Вы писали о ней, – сказал я обвинительным тоном, хотя и не собирался.

– Я писал всякую чушь для журнала «Современность ежеквартально», – ответил он. – Но вряд ли вы найдете там что-то оригинальное по вопросам генетики.

– Я имею в виду, что вы защищали его взгляды.

Уокер прищурился.

– Эти статьи были написаны уже после того, как я получил книгу, – сказал он. – Так что старина Трофим вспоминал не об этом, совсем не об этом.

– А о чем тогда?

Профессор выпрямился.

– Об одном пренеприятнейшем случае, – ответил он. – Он меня до сих пор тяготит. И если я поделюсь с вами, то и вас будет тяготить до конца жизни. И знаете, что странно, Кэмерон, мне даже не понадобится просить вас сохранить все в тайне. Потому что случай столь же невероятный, сколь и ужасный. Если вы кому-то проговоритесь, это может разрушить вашу репутацию. Вам никто не поверит, а тем более не поверят, что я вам все это рассказал. Чем больше вы будете настаивать, тем большим лжецом и фантазером вас будут считать.

– Тогда почему я должен вам верить?

Он улыбнулся в ответ, продемонстрировав пергаментную кожу и зубы, похожие на могильные камни, так, словно череп засветился изнутри.

– Вы поверите.

Я пожал плечами.

– И пожалеете, что захотели услышать, – спокойно добавил он. – В общем, можете прямо сейчас выйти отсюда и обо всем забыть, а я забуду о вашем маленьком розыгрыше. Если же останетесь и выслушаете, то поверьте, для меня это будет самой желанной местью вам.

Я посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

– Что ж, поглядим, Уокер.

III Рассказ Уокера

Сталин держал в руке незажженную трубку – плохой знак. Поскребышев, мрачный помощник генерального секретаря, беззвучно закрыл за мной дверь. Единственным источником света в длинной комнате с плотно задернутыми шторами на окнах была лампа на рабочем столе Сталина. За гранью освещенного круга на стульях с высокими спинками сидели двое. По блеску стеклышек пенсне я понял, что один из них – Берия. Подойдя ближе, я узнал второго по черным прилизанным волосам, впалым щекам и горящим глазам фанатика. Это был Трофим Лысенко. Мои колени тут же стали ватными. Во время войны я встречал Сталина, но прежде меня никогда не вызывали к нему в кабинет.

Шло лето 1947 года. Уже несколько недель я безрезультатно сидел в Москве, ожидая разрешения на экспедицию в Гоби, четкого отказа я так до сих пор и не получил. Неподходящее время для британского подданного.

Впрочем, и для советских граждан, если уж на то пошло, это было не лучшее время. Моя военная служба и соответствующие связи могли пойти мне как на пользу, так и во вред. С одной стороны, благодаря контактам я мог решить свой вопрос, с другой, как бы нелепо это ни выглядело, Кэмерон, меня могли заподозрить в шпионаже. Как и многих других, из Кремля меня могли отправить прямиком на Лубянку.

Сталин встал, подошел ко мне, пожал руку и указал на низкий стул – всем известно, как он стеснялся своего невысокого роста, – после этого вернулся за стол. Я внимательно рассмотрел его, хоть и исподтишка. Он похудел, кожа на лице обвисла. Он выглядел так, словно что-то тяготило его, причем гораздо сильнее, чем в Ялте или Тегеране.

– Лейтенант Уокер, – начал он и замолчал. Смерил меня желтыми глазами, одарил желтозубой улыбкой и поправился: – Доктор Уокер, будьте уверены, мы пригласили вас сюда не в качестве британского офицера.

Его взгляд, брошенный искоса на Берию, рассказал мне все что нужно о моем тогдашнем положении. Сталин рассеянно пососал незажженную трубку, нахмурился и достал из кармана кителя пачку «Данхилла». К моему удивлению, он кинул мне сигареты через стол. Я взял одну дрожащими пальцами. Загорелась спичка, и в свете огонька я заметил, что Сталин напуган. Гораздо больше, чем я сам, и эта мысль повергла меня в ужас. Я сел и крепко затянулся.

– Нам нужна ваша помощь, доктор Уокер. В качестве ученого.

Я замешкался, не зная, как к нему обратиться. Он не был моим товарищем, а называть его в соответствии с последним званием генералиссимусом казалось мне подхалимством. На помощь пришел мой невеликий дипломатический опыт.

– Я удивлен, маршал Сталин. – ответил я. – Мои советские коллеги более чем способны…

– Дело не в способностях, – сказал Сталин. – Для нас важно, чтобы то исследование, в котором мы просим вас поучаствовать, провел британский ученый и… бывший… британский офицер, имеющий, давайте скажем, кое- какие связи с кое-какими службами. И которого, давайте скажем, в будущем не заподозрят в связях с советскими органами безопасности.