Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса - [361]

Оба падают. Правой рукой в защитной перчатке Лукас попадает прямиком на торчащий из земли корень, пропарывает ладонь.

Одри останавливается.

Гатлин пробегает мимо и скрывается из виду.

Варнер со стоном поднимается на ноги и бросает на Лукаса смущенный, но изрядно злой взгляд, прежде чем, пошатываясь, направиться дальше.

– Ты как, в порядке? – спрашивает Одри.

Лукас стоит и смотрит, как на дешевой белой ткани расплывается кровавое пятно. Морщась от боли, он говорит:

– Вперед, – и медленно, глядя под ноги, трусит вперед.

«ОПАСНО. ПРОХОД ЗАКРЫТ» – гласит объявление на прибитых крест-накрест досках.

Джегер пролезает под заграждением. Стальные тросы служат ему перилами; широко раскинув руки, он медленно движется вперед, скрывается из виду.

– Мы проиграли, – говорит Одри. – Он нас сделал.

В ее голосе звучит неподдельная радость.

Гатлин стоит на спуске. Затем поднимает руку и машет кому-то на другом берегу.

За мостом – начало новой тропы и автостоянка. Если бежать по дороге в западной части парка вдоль Фостер-лейн, то до этого перевалочного пункта уже можно было бы добраться даже на четырех костях, быстрее, чем борзая пролетела бы по маршруту. Гатлин и Варнер стоят у перекрещенных досок, смотрят на тот берег. Старый висячий мост выглядит ветхим и опасным, он провис посередине, словно под огромным весом. В самом низу стоит Джегер. Он неподвижен. На противоположной стороне, широко расставив ноги, Пит караулит ограждение. За ним Мастерс и Крауз, поблизости держится Сара. Сейчас она улыбается.

– Посмотри на себя, – говорит Пит. Бьет кулаком в доски: – Если ты еще не научился летать, выходит, мы таки поймали тебя за задницу.

– Смотрел сегодня новости?

Лукас заваривал свежий кофе.

– В смысле те, что не про убийства?

Покойник засмеялся, потом замолк. А потом из тишины произнес:

– Вчера была гроза. В Гренландии.

Лукас не отвечал.

– Ты же знаешь, где находится Гренландия, верно?

– Вполне себе представляю, – сказал Лукас.

Снова смешок, на этот раз короткий, сердитый.

– Не то чтобы сильная буря, да и длилась недолго. Но если там, где эти ледники, пойдут сильные ливни – вот тогда начнутся настоящие проблемы.

– Я думал, у нас уже и так проблемы.

– Будет еще хуже, – пообещал Уэйд.

«Мистер Кофе» принялся за дело, довольный тем, что может проявить себя.

– Погода не была бы такой безумной, – сказал Лукас, – если бы китайцы не жгли столько угля.

– Это что за эксперт придумал? Ты сам?

– В основном Мастерс.

– Это не китайцы, Лукас. Это все мы.

Лукас ничего не ответил, он просто ждал.

– Умные люди могут нести чушь, – сказал Уэйд.

– Наверняка.

– А еще я знаю ребят, которые даже карту не умеют читать, зато видят то, что я бы в жизни не заметил.

Лукас налил себе свежего кофе.

– Я тебе уже говорил? Климат – самая главная причина моего создания. И дело не только в повышении уровня океана, и не в засухах, длящихся по десять лет, и не в аномальной жаре, обрушившейся на Персидский залив. Климат меняется. Он менялся всегда, и всегда жизнь адаптировалась к этим переменам. Разница только в том, что сегодня на Земле есть две вещи, которых не существовало в период эоцена.

Лукас повторяет новое для него слово:

– Эоцен.

– На Земле теперь есть деньги и есть политика. И вот эти две бесценные вещи попадают под удар больше, чем всё прочее. Султаны могут улететь в прохладную дождливую Швейцарию, а беднякам приходится умирать. Правительство Саудовской Аравии должно пасть, но тем временем инженеры сидят в своих бункерах с кондиционерами и управляют роботами, которые разрабатывают нефтяные месторождения в стопятидесятиградусном аду. Как будто это какая-то чужая планета, а они – благородные астронавты, занятые плодотворным трудом.

– Понимаю, – сказал Лукас.

– Политическая стабильность и богатство, – произнес голос. – От этих двух вещей люди зависят больше всего. А если говорить о нищете и бунтах, о мелких убийствах и больших войнах – все будет только хуже. С каждым часом, с каждым годом. Вот почему я вложил свои сбережения в это рискованное предприятие. Почему Уэйд это сделал. Конечно, мы рассчитывали лет на пятьдесят тонкой настройки и доводки, но у нас, по крайней мере, было время собрать всю информацию обо мне и поместить ее сюда. Здесь вся моя жизнь – в целости и сохранности.

Лукас отпил глоток и посмотрел в окно. Или, скорее, в пространство. Он просто задумался, но понятия не имел, о чем, пока не произнес это вслух.

– Никто бы не стал этого делать, – сказал он.

– Делать что? – спросил Уэйд.

– Собирать все подряд, – Лукас протер кухонный стол чистым полотенцем. – Дело вот в чем. Ты как будто складываешь свою жизнь в один большой чемодан. Но тебе постоянно приходится выбирать. Всегда находится что-то гадкое, постыдное, опасное, и ты смотришь на это и думаешь – черт, вот эту хрень надо бы выбросить.

– Ты так думаешь?

– Я в этом уверен, – Лукас смотрел, как вибрирует кофе в его кружке. – Возможно, в этом и кроется еще одна причина, почему Уэйд сделал то, что сделал. Чтобы избавиться от прошлого.

В трубке молчали.

– А ты, бедный виртуальный двойник… ты даже не знаешь, чего тебе не хватает, – Лукас смеялся, но ему вовсе не было весело. – И, возможно, в этом-то все дело.