Лучи жизни - [110]

- Во главе с Докпуллером, - снова вставил Чьюз.

- Хотя бы и так, - согласился генерал. - Где еще возможен Докпуллер? Он был разносчиком газет, - вы знаете это, профессор? Из разносчиков в миллиардеры - это возможно лишь в стране демократии, при великанском укладе жизни.

- Как вам сказать? - заметил ученый. - Шантаж и розги - доктрина не новая...

- В мировом масштабе! - восторженно воскликнул генерал, но тут же спохватился: - Однако к чему такие вульгарные слова, профессор? Дипломатия их не знает. А это именно дипломатия! Нам, военным, ничего не остается, как облачиться в дипломатические фраки, а прежние мундиры вместе с пушками и пулеметами сдать в исторические музеи. На земле воцарится вечный мир. Чего не могли добиться разные там Кампанеллы, того добьемся мы, генералы...

- Боюсь обидеть вас, генерал, - вдруг сказал Чьюз, - но должен заметить, что ваша доктрина мирового господства не отличается особенной новизной. Недавно мы были свидетелями полного краха доктрины подобного рода...

- Вы меня нисколько не обижаете, - спокойно возразил генерал. - Я не из тех, кто пугается названий. У фашистов не было подходящего оружия. У нас оно будет. В этом вся разница.

- Только в этом? - Чьюз хитро прищурился. - Теперь, генерал, я вас вполне понял. Но, заметьте, фашизм тоже был уверен в непобедимости своего оружия. Однако не все покорились... А если и теперь не все испугаются?.. Если у некоторых найдутся даже свои лучи или что-нибудь вроде этого... Тогда как?

Генерал поднялся из-за стола, огромный, грузный, грудь его раздулась, орденские ленточки тревожно зашевелились.

- Уничтожим! - прорычал он.

Из резиденции генерала Ванденкенроа машина отвезла профессора Чьюза уже в тюрьму.

14. Потомки Джордано Бруно

И смерть в одном столетии дарует жизнь во всех веках грядущих.

Дж. Бруно

Осуществление своего открытия он начинал с добровольного заключения в металлической лаборатории. Это было всего лишь четыре месяца назад. Теперь трагикомедия с "лучами жизни" также кончилась заключением, но уже тюремным.

Мог ли он когда-нибудь думать, что попадет в тюрьму? Скорее бы он допустил, что окажется на луне или на Марсе. Для ученого это было бы вероятнее.

Чьюз ходил по камере - три шага вперед, три назад. Итак, он прожил семьдесят лет, вероятно, уже всю свою жизнь; делал удивительные научные открытия, но наиболее удивительным из них была все-таки сама жизнь. Только теперь он открыл ее. Только теперь он узнал, понял, почувствовал, что в жизни существуют подлость, глупость, война, тюрьма, голод...

В сотый раз он оглядывал нехитрую обстановку своего неожиданного жилья. Койка, табурет, стол - все это было крепко привинчено к стене. Здесь даже предметы были лишены свободы. Тусклый свет с трудом проникал сквозь небольшое грязное окно. Оно было под самым потолком, и все-таки его закрыли металлической решеткой.

Он почти вплотную подходил к стене, опускался на корточки и пытался заглянуть снизу в просвет окна, чтобы увидеть небо. Но в окно была видна лишь какая-то грязно-серая масса, может быть, соседняя стена...

Иногда ему начинало казаться, что мир перестал существовать. В своей загородной лаборатории он привык к тишине, но здесь тишина была особенная: какое-то молчание небытия. Нельзя было понять, как среди огромного шумного города мог возникнуть этот остров молчания.

Он очень удивился, когда, подсчитав, понял, что находится в тюрьме всего шесть дней.

Шестой день ознаменовался необычайным происшествием: тюремщик, приоткрыв оконце в двери, сообщил о посетителе.

Когда Чьюза ввели в комнату, дневной свет ослепил его, и он зажмурил глаза.

Адвокат Самуэль Ношевский крепко пожал ему руку. Их оставили вдвоем.

Чьюз жадно слушал. Джо вернулся. "Милый мальчик, наконец он на свободе!"

Но возвращение Джо газеты использовали в интересах Докпуллера. Ношевский принес пачку газет, различавшихся между собой только названиями. Все они негодовали, что Чьюз посмел обвинить Докпуллера в краже ребенка.

Чьюз тихонько смеялся. Пусть его теперь ругают! Все-таки им пришлось вернуть Джо и без лучей.

В газетах было напечатано заявление Луизы. Она подтвердила, что необходимые для выкупа пятьдесят тысяч получила от профессора Чьюза. Ее спрашивали, что она знает о требовании отдать за ребенка "лучи жизни". Она отвечала, что никогда не слышала об этом.

- Чем же, однако, объяснить заявление Чьюза? - допытывались у нее.

- Дед очень любит внука и в то же время боится похищения лучей, - отвечала она. - Кроме того, он очень переутомлен. Нервное расстройство...

Старик был потрясен. Значит, и Луиза против него? Но он сейчас же взял себя в руки: она не могла поступить иначе, ее, конечно, заставили так отвечать. Ради Джо она готова на все. Понимает ли она хотя бы, что это он, дед, сдержал свое обещание спасти внука?

Только теперь Чьюз понял, как удача с Джо осложнила его собственное положение. Ведь если кража ребенка не имела никакого отношения к лучам, то и никакого покушения на лучи вообще не было. Было просто убийство Меллерта. Именно в этом духе и высказывались все газеты. "Ученый-убийца! - захлебывались "Горячие новости". - Убийство человека в экспериментальных целях! - кричали они. - Не сам ли злодей Чьюз, - спрашивала газета, - открыто, цинично называл людей "микробами в пиджаках"?.. Над этими "микробами" он уже творит свои смертоубийственные "опыты".