Лучи смерти - [20]

Ящик выбросил новое письмо, на этот раз к самому шефу.

— Сообщение нашего берлинского представителя: «Правительства Германии и Франции постановили сохранять нейтралитет. Валюта обеих воюющих стран падет, поэтому поставка возможна лишь при уплате в германской валюте или под залог природных богатств. Золото должно приниматься к уплате с осторожностью, так как его курс подвержен колебаниям.

Борьба за обладание нашими фабрикатами началась. Я слышал, что левая часть наших рабочих настроена против Стонарда. Постарайтесь выяснить это. Нам теперь нужно не заниматься политикой, а работать для восстановления народного хозяйства. Сообщите мне, если случится что-нибудь важное. При более крупных заказах нужно принимать в расчет удорожание рабочих рук».

Темной короткою летнею ночью Р.Ф.С.I опустился в Трентонском лесу. Сильвестр Бурсфельд знал этот лес, знал глубокий, похожий на могилу, овраг среди старых дубов, куда легко можно было спрятать аэроплан, сделать его незаметным даже вблизи. Кроме того, они собрали прошлогоднюю листву, большими кучами лежавшую на земле и покрыли ею корпус аэроплана.

Как два безобидных и случайных путешественника, направились Сильвестр Бурсфельд и Атма к городу. Они прибыли слишком рано, — часы на ближайшей церкви показывали лишь четвертый час утра. Сильвестр Бурсфельд горел нетерпением. Он успокоился лишь, когда они очутились перед хорошо знакомым домом на Джонсон Стрит. Тоскующим взглядом смотрел он на обвитые зеленью окна дома.

— Спокойствие, Логг Сар, не спеши! Если девушка еще здесь, мы и через три часа найдем ее.

Слова индуса посеяли новые мучительные сомнения в душе Сильвестра. «Если девушка еще здесь»… Что хотел Атма сказать этим? Где же Яне быть, как не у матери? Может быть Атма знал что-нибудь и не хотел сказать? Его охватила мука неизвестности. Со вздохом последовал он за индусом и опустился рядом с ним на скамью парка. На церкви пробило пять, шесть и, наконец, после мучительных шестидесяти минут семь часов. Сильвестр вскочил.

— Теперь пора! В семь часов Яна всегда уже возится по хозяйству.

Через несколько минут он звонил у калитки. Резкий звук электрического звонка был отчетливо слышен в утренней тишине. Но в доме все оставалось тихо. Три раза, четыре звонил Сильвестр, но ничто не шевелилось. Атма последовал за ним, медленно в раздумье, словно не желая мешать первому свиданию влюбленных. Теперь, стоя возле Сильвестра, он указал рукой на одно место стены.

— Смотри! — Маленькая дощечка белела среди плюща. В неверном блеске рассвета она ускользнула от взглядов Сильвестра. Теперь ее отчетливо можно было видеть и прочесть. Это было повседневное тривиальное объявление о том, что дом сдается и подробности можно узнать у соседей.

— Я предчувствовал, что мы здесь не найдем девушки. Но мы ее отыщем и отвезем в Европу.

Эти несколько слов, с убеждением произнесенные Атмой, влили новые силы в душу Сильвестра. Он последовал за товарищем, который направился к соседнему дому и заявил, что они хотят осмотреть отдающийся в наймы дом.

Вместе с Атмой ходил Сильвестр по так хорошо знакомым ему комнатам. У окна стоял рабочий столик. За ним сидела Яна, когда он видел ее в последний раз перед арестом. Вышивка, над которой она тогда работала, еще лежала там, словно вышивальщица только что встала. Если бы кто-нибудь покинул дом, чтобы переселиться в другое место, он бы не оставил там работу. Сильвестр Бурсфельд не мог удержаться от подобного замечания.

— Все произошло так быстро, — объявил провожавший их мальчик. — Мистер Глоссин усадил мисс Яну в свой автомобиль и тотчас же уехал с ней. Она захватила лишь немного вещей.

Наймут ли они квартиру? Может быть… Они подумают и зайдут после обеда. После короткого прощания друзья направились вдоль по Джонсон Стрит. Сильвестр шел, как во сне. Его губы механически повторяли последние слова индуса. «Мы найдем девушку и привезем ее в Европу». Монотонное повторение мало-помалу вернуло ему душевное равновесие. Он последовал за Атмой, который направился к вокзалу.

— Куда мы, Атма? Что будет с нашим аэропланом?

— Аэроплан хорошо спрятан. Мы должны поехать в Нью-Йорк, спросить у доктора Глоссина, где девушка.

Сильвестр почувствовал страх.

— Это значит положить голову в пасть ко льву.

Атма возразил хладнокровно:

— Лучеиспускатель с тобою. Сожги его, преврати его в пепел, если он причинит тебе зло, но не раньше, чем он ответит мне.

Доктор Глоссин сидел в частном кабинете президента-диктатора, Цирус Стонард отодвинул пачку писем и на одно мгновение остановил свой взгляд на докторе.

— Что вам удалось выяснить в Бурсфельдовском деле?

— Отец умер много лет тому назад.

— Знают ли англичане его тайну?

— Я убежден, что им ничего о ней неизвестно. Когда Гергарт Бурсфельд почувствовал, что у него хотят вырвать тайну под гипнозом, он покончил самоубийством. Я расспрашивал в Англии известных людей. Они ни о чем не знают.

В лице диктатора скользнуло удовлетворение.

— Тогда… по-моему, мы можем начать действовать, как только будет готова подводная станция на Восточно-Африканском берегу.

— Можем, господин президент, если нам придется иметь дело только с Англией.