Лучезарно-голубое - [53]

– Ну и что? – с отвращением спросил Дик.

Джонни почувствовал облегчение. Но не показал этого.

– Разве вы не понимаете, что это означает? – закричал он. – Это означает, что Нэн не может быть их дочерью. Их дочь – Дороти. Эмили сделала все, чтобы защитить ребенка. Не спрашивайте меня, почему она так поступила. Но я вам говорю чистую правду. У тебя карие глаза, Нэн.

– Да, я знаю, – в смятении произнесла Нэн.

– Это правда, – решительно вставил Барт. – Если у обоих родителей голубые глаза…

– …то у них не может быть ребенка с карими глазами! – закончил за него Джонни. Он почти кричал. – Ну, разумеется, это правда!

– Сейчас-то вы чего добиваетесь? – с прежним отвращением спросил Дик.

– Я только хочу объяснить Нэн, – Джонни повернулся к ней. – Ты понимаешь, что все это значит? Кто тебе Клинтон Макколи? Дядя, которого ты никогда не видела и не знала. Я освобождаю тебя от этой ужасной истории. Ты не имеешь к ней никакого отношения. Кристи не была твоей матерью.

– Ты хочешь сказать, я не?… Ты хочешь сказать?…

– Неужели Макколи никогда не говорил вам, какая из двух девушек его дочь? – насмешливо спросил Дик.

– Для Клинтона Макколи она всегда оставалась Мэри, – резко возразил ему Джонни.

– А мисс Макколи? В больнице, перед смертью?

– Да, она это скрыла. Но она не знала, что должна умереть. Эмили не думала умирать.

Джонни увидел, что лицо Дика дрогнуло. Он также отметил про себя ту легкость, с которой Дик произнес настоящее имя Эмили.

– А почему же вы не подумали об этом раньше? – все еще настороженно спросил Дик.

– Да потому, что я глупец! – охотно объяснил Джонни. – И я в первый раз увидел портрет Кристи, когда был в состоянии сильного душевного потрясения.

– Значит, сейчас вы готовы признать, что я никогда никого не убивал? – голос Дика звучал громко и немного сердито. – Как же так получается?

– Возможно, я смотрел на все с предубеждением, – ответил Джонни. – У меня были причины для этого.

– Еще бы, – сердито пробурчал Дик.

– Не знаю, что и подумать, – выдохнула Бланш. – Каким образом?…

Но Барт сжал ее руку, и она замолчала.

– Минуточку! – сказал Дик. – Симс, а как же поверенный, который занимался деньгами? А ну-ка, объясните!

Дик улыбался, но чувствовал себя не в своей тарелке. Большой зверь был настороже.

Джонни ответил ему:

– Слушайте, не я же придумываю законы природы! Но я преподаю эти вещи и знаю, что говорю.

«Не может быть, чтобы все сработало, как надо. Нет, должно». Джонни пришла в голову отчаянная мысль:

– Пожалуйста, прошу тишины! Давайте проведем один эксперимент. – Джонни по-прежнему владел общим вниманием. Лицо Нэн выражало изумление. Дороти казалась растерянной. Дик слушал и наблюдал, напряженный, как зверь на охоте.

Джонни, ни на кого не глядя, нежно позвал в тишине:

– Полли? Полли Макколи?

Нэн изумленно уставилась на него, будто он только что лишился рассудка. Но Дороти подняла голову, ее голубые глаза смягчились.

– Полли Макколи, – повторила она так же нежно.

– Ты слышала это когда-нибудь раньше?

– Да, – она доверчиво посмотрела на Джонни.

– Кто, – спросил он в глубокой тишине, – обычно называл тебя «Полли Макколи»?

– Мой… мой отец? – Дороти посмотрела по сторонам, как будто очнувшись от забытья, и залилась слезами.

Джонни бросился к ней, чтобы поддержать. Всем сердцем он мысленно благодарил ее.

Барт заявил:

– Я помню. Он действительно звал ребенка «Полли Макколи». И ты тоже должен это помнить, Дик.

– Да, я помню, – ответил Дик бесцветным голосом. Он погрузился в воспоминания.

Ему было, что вспомнить. Эмили, перед смертью крикнувшая: «Ты никогда не женишься на дочери Клинтона!» Он поспешил. Надо было выяснить, что она имеет в виду.

– Не плачь, Дороти, – бормотала Нэн. – Почему она плачет?

Дороти опустила голову на плечо Джонни.

В тишине раздался громкий и ясный голос Барта:

– Но тогда деньги должны принадлежать мисс Дороти?

В комнате раздавались только всхлипы Дороти.

– Я думаю, да. Правда, Джонни? – спросила Нэн.

Джонни нетерпеливо ответил:

– Суть в том, что ты, Нэн, совершенно свободна от всего этого. Это мой тебе свадебный подарок. Надеюсь, мы останемся друзьями.

– Ну, конечно, – сияя, ответила Нэн. – Все, что ни делается, – к лучшему. Правда, Дик?

– Дорогая! – откликнулся Дик дрожащим от волнения голосом.

– А что с деньгами? – спросил Барт. – Я, как лицо заинтересованное, не могу удержаться от этого вопроса.

– Относительно этих денег нет никаких сомнений, – доверительно сообщил Джонни. – Имеется по крайней мере одно письмо, из которого ясно, что ваш отец предназначал эти деньги ребенку Макколи.

Дик внимательно слушал. Он молчал, но был настороже.

– Мы и в суде сможем доказать, что Нэн – не дочь Макколи, – пояснил Джонни. – В любое время.

– Вы с Дороти? – с издевкой переспросил Дик.

– Мы с Дороти, – ответил Джонни, победно усмехаясь. Он уже не скрывал своей враждебности по отношению к Дику.

– Начинаю понимать вас, – прошипел Дик. – Подумать только! А я-то думал: тут одни сплошные чувства!

– Итак, все ясно, – решительно сказал Барт, как бы подведя черту под собственными мыслями о деньгах.

– И что же теперь делать? – дрожащим голосом спросила Бланш. – Может, сказать гостям, что церемония откладывается?