Ложный след. Шпионская сага. Книга 2 - [24]

– Есть… Почему мы получили непригодные запалы?

На меня смотрели несколько пар серьезных глаз. Действительно, почему? Нехороший вопрос, нехороший… Но отвечать нужно, это легче объяснения причин, по которым отряд должен разделиться на три части.

– Меня это волнует так же, как и вас, но… Вы ведь понимаете, что момент для обсуждения не слишком подходящий. Обещаю, что по возвращении позабочусь о самой тщательной проверке.

– Если вернемся живыми…

Похоже, что и в их души закралось недоброе предчувствие.

– Откуда такой пессимизм?

Я посмотрел в лица бойцов спокойно, без тени волнения. Ответить никто не решился.

– Вернемся, ребята! Обязательно вернемся!

Три маленькие группы разошлись веером. По-прежнему ярко светило солнце, приятно поскрипывал снег. Я двигался в центре тройки, пытаясь мысленно проработать возможные на ближайшие час-два варианты, но получалось не слишком удачно.

Итак, если громко озвученная информация о взрыве попала по назначению, то противнику придется потратить время на обезвреживание заряда. Не исключено, что к преследованию подключены серьезные силы, и тогда погоня организуется немедленно, параллельно с возней вокруг «Крота». Возможен и другой, самый худший вариант: несколько воинских подразделений захватят нас в широкое кольцо и постепенно его сожмут. В этом случае вырваться не удастся… Я понял, что вместо так необходимой сейчас всем нам уверенности мои мысли порождают во мне только растерянность. «Все, хватит, к черту! Ближайший час все покажет».

Тройка шла быстрым размашистым шагом: дорога домой всегда легче, даже если силы на исходе. Да, домой… Если моя версия верна, то вернуться суждено не всем, потому, собственно, отряд и разбит на группы. Сомнений почти не оставалось. Это «почти» приходилось на долю не совсем понятного снаряжения двух отрядов. Возможно, так было задумано с самого начала, для придания правдивости всему происходящему. Но еще более вероятно, что наши предшественники в сходных условиях продемонстрировали чудеса выживания, и вместо того чтобы навести китайцев на цель, сумели оторваться от погони, снять черный ящик и подорвать «Крота».

Первый час движения заканчивался. Короткие сеансы связи прошли без помех, вокруг царила все та же тревожная тишина. В любую секунду на нас мог обрушиться пулеметный огонь или десант с вертолета. Я слышал дыхание ребят, которое становилось все тяжелее и тяжелее. Было совершенно ясно, что не столько физическая усталость, сколько неопределенность каждого следующего шага, способного стать последним, держала отряд в жутком напряжении.

Никогда в жизни мне не приходилось так долго ходить на лыжах. Я вообще всегда предпочитал коньки, а к лыжным пробегам относился с той мерой серьезности, которая позволяла хорошо выглядеть в глазах девчонок. И вот теперь приходится не только демонстрировать хороший бег, но еще и задавать темп бойцам. Когда же можно будет закинуть эти лыжи к чертовой матери?! Наверно, нечто подобное испытывают моряки, мечтающие после долгого плавания ступить на землю.

Погода опять принялась портиться: нависли тяжелые тучи, крупными хлопьями повалил снег. Как бы часто я ни поглядывал на часы, времени оставалось еще мучительно много. Закончился второй час перехода, и пока он не принес с собой ничего нового.

Если я рассчитал верно, то погоня должна быть в самом разгаре. Может быть, нас ждут у границы? Или хотят взять скопом во время привала? Подобный вариант выглядел наиболее вероятным. Конечно, преследователям стоит дождаться соединения разрозненных групп и накрыть всех сразу, поэтому они и не сделали этого раньше. Как же поступить? Своих подопечных я уведу, а как быть с двумя другими группами? Или все страхи и сомнения роятся в моих мыслях только лишь от гнета неопределенности?

Решение пришло само собой. Пока Канищев и Баталин подтягивались ко мне, я достал рацию и дал несколько серий из трех позывных. С этого момента назначенные ранее место и время перехода границы отменялись. Конин и Одегов в случае серьезной опасности получали свободу действий. Свободу самим спасать свои жизни. Теперь судьба каждой из групп зависела от того, за кого возьмутся первыми. Предпринять что-либо другое мы просто не могли.

– Вроде тихо, командир…

– Меняем направление. – Я начертил на карте примерную трассу. – Еще раз напоминаю: ни о чем не спрашивать, не разговаривать, приказы выполнять неукоснительно. К границе выходим с наступлением темноты.

Канищев с Баталиным удивленно переглянулись.

– Подробности потом, – уверенно заключил я и повернул в новом направлении.

Оба присоединились ко мне, и группа пошла вглубь территории противника. Через час – смена направления почти на девяносто градусов. И мы начали двигаться вдоль границы, еще через час – снова поворот на девяносто градусов, в направлении выхода.

Ровно в три часа дня я достал рацию и уже собрался было нажать на кнопку вызова, как заметил одинокий, почти запорошенный падающим снегом незнакомый лыжный след. Все! Они где-то рядом.

С лыжными палками, висящими на запястьях, я неуклюже замахал руками бойцам, чтобы они поскорее подошли ко мне. Я не успел нажать кнопки, как услышал глухой сдавленный выкрик. Резко развернувшись всем телом назад, я увидел, как Канищева, обвитого на уровне плеч тугой веревочной петлей, тянет к себе какая-то неведомая сила. Ноги бедолаги безжизненно болтались, как у тряпичной куклы, голова запрокинулась. К сожалению, помощь уже бесполезна: это было видно сразу. Но Баталин помчался на выручку к другу.