Ложный рассвет - [66]

В зарослях деревьев что-то блеснуло – внедорожник Ортеги. Двигатель все еще потрескивал, остывая. Ключи торчали в замке зажигания.

Я чувствовал, что Ортега где-то поблизости. Наверное, следит за каждым моим шагом.

Я заглянул в трейлер через переднюю дверь: пахло дешевыми духами, потным постельным бельем и жидкостью для снятия лака.

На продавленном коричневом диване сидели шесть испуганных женщин. На полу лежал замызганный, местами вздувшийся линолеум грязно-желтого цвета. Из кухни доносилась латиноамериканская музыка. Я вошел в прохладу помещения и прикрыл за собой дверь.

Одна девушка, не старше семнадцати лет, обхватив колени, раскачивалась взад-вперед. На меня она даже не взглянула: казалось, она вообще ничего не видит, не замечает. На руках у нее красовались сигаретные ожоги, на венах – шрамы от порезов. На бедре темнел синяк в виде отпечатка ладони, на желтых шортах виднелись свежие пятна крови.

Другая женщина уставилась на меня пустым взглядом.

– Buenas tardes, – сказал я. – Hablar Ingles?[21]

– Si, – ответила одна из женщин.

– Как тебя зовут?

Она не спешила отвечать. Опасливо глянула на товарок.

– Все хорошо, – произнес я. – Никто вас не обидит. Я не из полиции, не из иммиграционного контроля. Меня зовут Шон О’Брайен, я пришел помочь. Вас удерживают здесь против воли?

Девушка продолжала смотреть на меня, и я попросил ее перевести мои слова для остальных пленниц. Однако и тогда никто со мной не заговорил.

– Меня зовут Мария, – сказала наконец самая молодая девушка. В широко раскрытых глазах у нее читался ужас.

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать, – едва ли не шепотом ответила она.

Девочка боялась. Взгляд ее метался по комнате.

– Я знаю, вас заставляют заниматься сексом. У нас это противозаконно. Людей нельзя держать в рабстве, в том числе сексуальном. Понимаете?

Женщины слегка кивнули, и я, посмотрев на Марию, спросил:

– Вам хоть платят?

Она порылась в кармане джинсов и вытащила обертку от презерватива.

– В конце недели мы показываем это, и за каждый фантик дают по пять долларов.

– Пять долларов?

Мария кивнула.

– А с клиентов сколько берут?

– С работников фермы – двадцатку. С тех, которые охаживают нас в отелях, домах и кондо… где-то пять сотен.

– И вам перепадает всего по пять баксов?!

– Бывает и больше.

– Где тот кондоминиум?

– Не знаю, где он точно. Нас просто отвозят на место.

– Кто вас туда забирает? Гектор Ортега?

Мария посмотрела мне прямо в глаза. Обернулась к товаркам – те сидели, точно окаменев. Значит, Ортега тоже в трейлере.

– Я оставлю свой номер, – не меняя тона голоса, произнес я. – Позвоните, и мы оформим иск в суд против тех, кто тут заправляет.

Я жестом подозвал к себе одну девушку и едва слышно прошептал ей на ухо:

– Где Ортега? Я знаю, он в трейлере.

Глянув назад, девушка закусила губу и наконец указала в дальнюю часть вагончика.

– В последней комнате, – шепнула она.

Глава 66

Достав «Глок» из-за пояса, я жестом велел женщинам покинуть трейлер и пошел по коридору. Интерьер делился на дюжину каморок, в каждой из которых стояло по кровати. Чем дальше я заходил, тем сильнее становился запах пота и прочих выделений человеческого тела. Кондиционер надрывался на жаре.

Позади что-то стукнуло.

Я вихрем развернулся и навел дуло… на перепуганное лицо работника. Судя по виду, он только что пришел с поля: сдвинутая на затылок зеленая бейсболка, ярко-красная майка с символикой флоридского университета, грязные джинсы, от которых разило помидорной ботвой и пестицидами. Доходяга вскинул руки.

Я опустил «Глок», в этот момент работник глянул мне за плечо. Этого хватило: я рухнул на пол, грянул выстрел, и пуля угодила прямо в грудь бедолаге-мигранту. Еще две пролетели слева от меня, пробили хрупкую стену трейлера. Поднимаясь, я выстрелил в Ортегу.

Ортега ломанулся к передней двери, я – за ним. На полу, кроме крови рабочего, я заметил еще красные капли – значит, и Ортегу зацепило.

Я знал, что он бежит к внедорожнику, и потому, вылетев на улицу, подкрался к его машине с водительской стороны. Взял Ортегу на мушку и крикнул:

– Руки на руль!

– Ты, падла, меня подстрелил!

– Это тебе на разогрев. Брось пушку и положи руки на руль. Живо!

Уронив пистолет себе на колени, Ортега тяжело опустил ладони на руль. Уперев ему дуло в щеку, я просунул руку в окно и забрал пушку.

– Мне к врачу надо!

Я глянул на дырку от пули у него в правом плече.

– А ну вылез из машины!

– Ты ж меня убиваешь!

– И убью, если из машины не выйдешь!

Наконец Ортега вышел и встал передо мной, зажимая кровоточащую рану.

– Шевели копытами! – велел я ему.

– Куда идти-то? М-мать… К врачу же надо!

Я подтолкнул его к грунтовой дороге, разделяющей ряды трейлеров, и он поплелся по ней, зажимая простреленное плечо. Кровь сочилась у него между пальцев, стекала по голой руке. На нас смотрели рабочие, что выстроились по обочинам. Собака на привязи у экскаватора заливалась лаем.

– Заткнулась нах! – прокричал Ортега, а мне вспомнились слова Мэнни: «Машина… иногда ее брали по ночам».

– Стой! – скомандовал я и подтолкнул Ортегу в сторону пса смешанной породы (больше всего в нем было от лабрадора). Не спуская прицела с Ортеги, я погладил собаку по голове и проследовал вдоль веревки. Под вечерним солнцем увидел длинный светлый волос: поблескивая в лучах заходящего светила, он безжизненно свисал с одного из зубьев ковша.