Ложные клятвы - [25]

В тот день погода стояла ясная и солнечная: август близился к концу. Дженнифер, в простеньком ситцевом сарафане и сандалиях, с собранными в хвостик волосами, выглядела школьницей, радостной и беззаботной. А Мэтью, в хлопчатобумажных брюках и футболке, покинул инвалидное кресло для ежедневной прогулки с палочкой по террасе. Свободной рукою он обнимал девушку за плечи.

Мэтью как раз сказал, что обгонит любую встречную улитку. Дженнифер весело рассмеялась шутке… И тут Лайонел щелкнул фотоаппаратом.

Вся сцена дышала безмятежным счастьем и казалась абсолютно безобидной. Но теперь, глядя на снимок, девушка ничуть не сомневалась насчет возможных интерпретаций. Тем паче зная Дона…

Вздохнув, она отвернулась от фотографии. И хотя в мыслях ее по-прежнему царил Дон, открыла сумку и принялась разбирать вещи.

Надо отдать ему должное, он позаботился обо всем. В придачу к ночной рубашке и пеньюару — и ведь выбрал самые ее любимые, атласные, цвета слоновой кости, не без ехидства заметила Дженнифер, — Дон упаковал нижнее белье, туфли на плоской подошве, две пары колготок, теплое шерстяное платье, юбку, джемпер и сумочку с туалетными принадлежностями.

Разозленная тем, что он намеренно поставил ее в положение столь неловкое, Дженнифер, тем не менее, не могла не оценить его внимательной заботливости. Большинству мужчин и в голову бы не пришло задуматься о том, чтобы спутница чувствовала себя удобно и комфортно. Подумаешь тоже, телячьи нежности! Но Дон всегда представлял собою неразрешимую загадку. Он умел быть жестоким и нежным, суровым и мягким, добрым и злым, ласковым и безжалостным. Дженнифер так и не узнала, который из них — настоящий. И все равно любила, любила этого непостижимого человека с таким пылким самозабвением, что сама пугалась силы своего чувства.

Страсть ее жизни… Страсть, которую она упорно пыталась вытравить из сердца. И все-таки при первом же взгляде на Дона пламя вспыхнуло снова. Теперь-то Дженнифер знала: все ее попытки заглушить эту страсть обречены на провал…

Отныне даже мысль о том, чтобы стать женой Эдварда, представлялась кощунственной. Слишком уж бурные чувства испытывает она к первому мужу. Вот только Дон — муж ей лишь по названию…

А если она проявит слабость и бросится ему в объятия, за несколько часов счастья придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Отношения, отравленные ядом подозрительности, ни к чему хорошему не приведут!

На душе было холодно и пусто. Дженнифер приняла душ, почистила зубы, расчесала длинные черные волосы и, улегшись в постель, погасила свет. Закрыла глаза и попыталась расслабиться, но сон упорно не приходил. С час или около того она беспокойно ворочалась, напрасно пытаясь забыться дремой. Горячий шоколад, от которого она отказалась так решительно, теперь казался желанным и абсолютно необходимым.

Выбравшись из-под одеяла, Дженнифер на ощупь отыскала пеньюар, открыла дверь и собралась было зажечь свет в коридоре, но передумала, боясь разбудить Дона. В кромешной темноте она спустилась по знакомой лестнице. Пересекла холл, где огромные окна тускло мерцали во мраке, и прошлепала в кухню. Половицы тихо поскрипывали под ее босыми ногами.

Включив в кухне лампу над плитой, Дженнифер наполнила чайник и потянулась за чашкой. И тут еле слышный шорох за спиной подсказал ей, что она уже не одна. Дженнифер резко обернулась — в дверном проеме маячила высокая, темная фигура.

— Вижу, ты передумала, — одобрительно хмыкнул Дон. — Насчет шоколада, я имею в виду.

— Ты напугал меня, — упрекнула она. — Откуда ты узнал, что я здесь?

— Услышал шаги.

Дон выступил на свет. Теперь Дженнифер разглядела, что хозяин Торнтона по-прежнему полностью одет. Похоже, он так и не ложился.

Восхищенный взгляд его скользнул по хрупкой, задрапированной в атлас фигурке — от волны черных шелковистых волос до босых ступней.

— Что, не спится?

— Зачем ты следишь за мной? — возмутилась Дженнифер, игнорируя насмешку.

— Да я и сам собирался выпить чего-нибудь согревающего. Вот и подумал: почему бы нам с тобой не посидеть вместе у огня за чашкой шоколаду?

— Я хотела забрать шоколад к себе наверх, — покачала головой она.

— Можем попировать в постели, если угодно.

— Я не это имела в виду, и ты меня отлично понял, — спокойно ответила Дженнифер, стараясь не поддаваться на провокацию.

— Значит, посидим у огня.

Закипел чайник. Дженнифер неуютно переступала с ноги на ногу, уже жалея, что покинула безопасные пределы комнаты. А Дон тем временем невозмутимо священнодействовал над чашками.

— Ну вот, первый сорт, — объявил он, подливая молока. — К нему бы еще печенье…

Поставив чашки и пачку печенья на поднос, Дон направился в гостиную. Дженнифер ничего не оставалось, как последовать за ним. Чувствуя себя крайне неловко уже из-за того, что Дон был одет, а сама она — в неглиже, девушка потуже затянула поясок пеньюара и уселась в кресло, на самый краешек.

Поленья в очаге полыхали жарким пламенем, а кипа бумаг на журнальном столике наводила на мысль, что все это время Дон работал. Отодвинув документы, он поставил поднос на стол, вскрыл пачку печенья и подал Дженнифер чашку.