Ложь любви - [57]

- Я не поэтому... я? Самая сногсшибательная женщина, с который ты когда-либо был?

- Ты на первом, втором и третьем месте, - заверил он, сжимая ее в объятиях. Он поцеловал ее в макушку и, невероятно, но она не отстранилась или не прервала его резким словом. – Так что, чего тут стесняться?

Она замолчала, и только Виктор решил, что Эшли не ответит ему, она мягко заметила:

- Мне не должно нравиться то, что мы делаем. Я не должна наслаждаться тобой. После всего, что произошло... из-за того, как я забеременела. Я должна ненавидеть тебя, и я действительно пыталась, Виктор, но это невозможно. Я не могу тебя теперь ненавидеть. Я не думаю, что когда-либо испытывала к тебе это чувство. Но это неправильно. Это плохо, очень плохо.

Он подумал, что ему придется присесть, так как от ее слов у него закружилась голова. Но единственным местом, куда можно было присесть, был унитаз, а Эшли стояла прямо перед ним, так что Виктору пришлось подавить головокружение. Он встряхнулся и хрипло ответил:

- Мне не послышалось то, что ты только что сказала? Ты не испытываешь ко мне ненависти? Ты меня прощаешь?

- Да, – застыла она. – Это доказывает, что мне нужна помощь врача. Я явная мазохистка.

И тогда кое-что ему стало ясно. Ее гордость была велика, и это было правильно. Пережила бы она то ужасное детство без этой яростной гордости? Но теперь Эшли была у нее в плену, и даже если она могла полюбить его также, как он ее, она бы ненавидела себя за это.

Он решил не говорить о любви сейчас.

- Эшли, ты страстная, красивая, здоровая молодая женщина. Почему ты не можешь наслаждаться сексом?

Она пожала плечами.

- Особенно, - скромно заметил он. – с таким опытным, сексуальным, невероятно изобретательным и готовым к разнообразию партнером, как я... ооох! – он потер живот. – Ну что ж, по крайней мере, ты на меня смотришь.

- Не понимаю, почему, – прохладно откликнулась она. – Ты не такой уж красавец.

- Для тебя – такой, - пошутил он. – Ты с умааааа по мне сходишь.

Это не заставило ее улыбнуться или ответить шуткой, если реакция и была, то прямо противоположная. Она стала выглядеть печальнее, чем ранее, и попросила его выйти, чтобы она смогла «воспользоваться туалетом». Сбитый с толку, он гадал, что же такого он мог сказать.

* * * * *

Это было, поняла Эшли с приятным удивлением, самое прекрасное Рождество на свете.

- Без базара, - фыркнула Джин, когда подруга сообщила ей об этом, отчего Виктор поднял брови. К счастью, он не стал задавать вопросов.

Почти целый день они ленились, будучи дома, и в обоих каминах – в гостиной и в их спальне – горел огонь. Прежде чем уехать на ужин к собственной семье, их экономка-повар приготовила вкуснейший обед, и с восхищенным изумлением разглядывала чек, пораженная размером рождественской премии, которую выписал ей Виктор.

- Я знаю, что вы пробыли с нами всего пару недель, - объяснил он, протягивая ей зарплату за шесть недель, - но моя жена и я ценим то, что вы пришли в Рождество, чтобы приготовить нам еду.

- За это, - ответила повар, помахивая чеком, - я с вами жить буду. Моя семья сама о себе позаботится.

Позже Эшли осознала, кого не хватало в их маленьком круге: ее лучшая подруга была здесь, а друг Виктора отсутствовал.

- Дерик до февраля в Миннесоте, - пояснил Виктор, когда его спросили. – Он приезжает домой на праздники и не возвращается до Дня Святого Валентина, – он покачал головой, уныло улыбаясь. – Он, наверное, единственный, кто ездит в Миннесоту зимой.

- Но почему?

- Семейные дела. До него там ужасно сложно дозвониться, он все время проводит, работая на ферме отца. Я обычно жду, пока он позвонит мне сам. Он даже еще не знает, что мы женаты.

- Нужно пригласить его сюда, как только он вернется, - предложила Эшли.

Виктор шутливо отсалютовал ей, в глубине души довольный. Он сильно скучал по Дерику каждую зиму, хотя, если повезет, эта зима не будет настолько одинокой, как были остальные.

Они обменялись подарками, и в кои-то веки Эшли это понравилось. Во-первых, она смогла купить подарки для всех, а во-вторых, никто в этой комнате не дарил ей вещей, потому что чувствовал себя обязанным или чтобы скосить налоги. Джин подарила ей два "конверта для младенцев": платьица с длинными рукавчиками и завязками на подоле, оба сделанные вручную и искусно вышитые. Одно было голубое, а другое – розовое.

- Подстраховалась на оба случая, - пояснила Джин.

- Когда у тебя было время сделать все это? – воскликнула Эшли, разглядывая одно платьице и передавая другое довольному Виктору. – Мы узнали, что я беременна только несколько недель назад.

- Я решила на некоторое время прекратить шить одежду для кукол. Кроме того, - скромно добавила она. – Я хотела быть первой, кто сделает тебе подарок для ребенка.

- Они великолепны, Джинни, я не знаю, что сказать. – Эшли почувствовала, как кровь прилила к лицу, глаза наполнились слезами, и она заморгала. Если сейчас заплачет, это только расстроит подругу. – Спасибо тебе большое.

- Ты очень талантлива, - серьезно заметил Виктор, осторожно сворачивая розовое платьице и возвращая его Эшли. – Никогда не видел такого качества.