Ложь - [97]

Разместившись со своими причиндалами на заднем сиденье, Лили посмотрела на Мерседес. Очень-очень пристально. В голове у нее царила путаница, однако она сумела определить, кто я, а вот с Мерседес разобраться никак не могла.

— Ты в беде, — наконец проговорила она.

Мерседес улыбнулась.

— Опять она за свое. Но хотя бы грамматика улучшилась.

— Это правда, — сказала Лили. — Ты в беде.

Мерседес ей не поверила. Только со смешком махнула рукой. А я поверила. Лили наверняка говорила правду. Иначе зачем бы ей твердить об этом?

Однако я вовсе не была уверена, что в виду она имела действительно Мерседес Манхайм. Ведь, судя по всему, не уразумела пока, что Мерседес — именно Мерседес. И, зная о навязчивых идеях, возникающих у людей под влиянием наркотиков, я не сомневалась: кто-то попал в беду. И Лили почему-то верила, что этот кто-то — Мег.

165. В «Рамсгейте» мы устроили Лили в самой дальней гостевой комнате. Даже если нагрянут визитеры — Молтби, Чилкотт или кто-нибудь еще, — Лили Портер вряд ли попадется им на глаза.

— Теперь она будет спать до утра, — сказала Мерседес.

— Да уж.

Мы шли по коридору, направляясь в гостиную.

— Что собираешься делать? — спросила Мерседес.

— Вернусь в «Аврора-сэндс», конечно.

— И оставишь меня с Лили одну? Что я с ней буду делать, Ванесса? Я старая, занятая женщина.

— Завтра я приду снова. Обещаю. К завтрашнему дню наверняка многое прояснится.

Мерседес вправду не хотелось дежурить при зомби. Я знала. Но хочешь не хочешь, придется, другого выхода нет.

Попробуем договориться.

— Мерси, я тебе солгала. По необходимости. А теперь могу сказать правду.

Мы вошли в гостиную. Мерси взяла стакан, плеснула себе бренди.

— По-твоему, так нужно?

— Да. — Я тоже подошла к бару и налила себе бренди, побольше, чем у нее.

— Ты же не пьешь.

— Теперь пью.

Мы сели в кресла.

— Ладно. Давай выкладывай.

— Колдер Маддокс мертв.

— Вот ты о чем, — сказала она, явно разочарованная.

— Ты знала?

— Нет. Но догадывалась.

Она отвернулась, секунд пятнадцать посовещалась сама с собой и опять обернулась ко мне.

— Теперь я кое-что тебе скажу. Это лишь предположение, но вполне обоснованное. Вот послушай. — Она глубоко вздохнула. — Думаю, ты не настолько глупа, чтобы вообразить, будто половина кабинета министров оказалась здесь в нынешний уикенд чисто случайно?

Я покачала головой.

— Вдруг? Ни с того ни с сего? В спешном порядке? — продолжала Мерседес.

— Я как-то не задумывалась. Их тут не ждали.

— Министр здравоохранения. Обороны. Внутренних дел. Госсекретарь. Шеф ЦРУ. Серьезная компания, верно?

— Да. — Меня замутило, из-за бренди, но большей частью из-за того, что на сей раз мне не хотелось слышать правду.

— Колдер Маддокс, — сказала Мерседес, — поддерживал контакты с каждым из этих ведомств. — Она помолчала. — Ты знала об этом? Отдавала себе в этом отчет?

— Нет.

— Ну что ж. Зато теперь отдаешь.

— Так ведь он умер.

— Верно. Умер. Он умер — и никто не должен об этом знать. Это секрет. Да? А куча министров, тех, с кем он делал дела, здесь — и это тоже секрет. Сплюсуй факты. Подумай. Не говори ничего. Не пытайся ответить прямо сейчас. Вернись к себе в гостиницу и подумай обо всем.

Я кивнула. Потеряв дар речи.

— Дело в том, — продолжала Мерседес, — что я не могу тебя отвезти. Даже на машине отправить не могу. Думаю, нам не стоит сейчас появляться вместе. И завтра тебе тоже придется топать сюда пешком.

— Да, конечно.

Я допила бренди и, не говоря более ни слова, вышла из гостиной. Мерседес сидела в кресле, и мне было слышно, как она постукивает ногтями по стакану.

...

166. Уложив в сумку обеденное платье, туфли и белье, которые брала с собой, и удостоверившись, что Лили спокойно и крепко спит, я отправилась восвояси тем же путем, каким сюда пришла, — не торопясь прошагала по аллее под деревьями, миновала баранов, пересекла дорогу и углубилась в лес, полный щебета вечерних птиц. Закатное солнце светило мне в спину.

На сей раз ударные силы мистера Молтби — так я мысленно их называла — не удостоили меня особым вниманием. В конце концов, я всего-навсего стареющая — пожалуй, чудаковатая — женщина в прогулочных шортах и парусиновых туфлях, с кофром для фотопринадлежностей на плече и холщовой сумкой, набитой шмотками. В кармане у нее — тщательно защищенная от песка и пуха — лежит в светло-сером конверте маленькая аудиокассета. На конверте — тисненый герб Манхаймов и адрес: «Рамсгейт», Ларсоновский Мыс, Холм Саттера, Мэн, 04076.

Когда я шла мимо, одна из агентесс дерзнула даже помахать мне рукой — вероятно, решила, что в глубине души мы с ней сестры. Правда, толку мне от этакой сестры никакого — она может разве что послужить источником удивления по поводу того, что женщины занимаются работой, с которой мужчины всегда справлялись вполне успешно, причем не испытывая потребности в увертках.

Вообще-то я понятия не имела, что именно у меня в кармане. Эта штука оказалась там совершенно случайно. Я просто исполнила просьбу Лили. Но, когда мы добрались до «Рамсгейта» и я очутилась в гостевой комнате, которую мне отвели для переодевания, я поставила кассетничек на комод и включила, не задумываясь о том, что услышу. Наверно, я ожидала музыки, ведь Лили говорила про музыку. Однако услышала я чей-то голос.