Ложь - [40]
«Да. И всегда одно и то же. Вдобавок он просил почистить апельсин».
«Он давал вам чаевые?» — спросил один из мужчин.
«Гм… да, давал. Завтрак я носил туда каждое утро, даже когда смена была не моя. Мистер Маддокс очень дорожил порядком. И не потерпел бы перемен и нарушений. Сделай я что-нибудь не так, он бы устроил мне разнос».
«Он вам симпатичен?»
«Ну…»
«И да, и нет, верно?»
«Угу. Иной раз он бывал ужасно злым, но по большей части вполне ничего, по-моему. В общем-то я жалел его — все эти аллергии и прочее, вдобавок возраст. Друзей у него, похоже, было немного, но он вроде как и не стремился заводить их в большом количестве».
«Вы заметили?» — усмехнулся один из мужчин.
«Такое волей-неволей замечаешь, — сказал Джоуэл. — Но кой-какие друзья у него были, например миссис Портер. Она всегда находилась в его комнате и на пляже всегда была рядом. Иногда они и завтракали вместе».
«Что вы имеете в виду, говоря «она всегда находилась в его комнате»?»
«Ну, временами. Не то чтобы целый день, но подолгу. Она находилась там подолгу».
«У вас не возникало впечатления, что она остается с ним и на ночь, Джоуэл?»
К тому времени они успели одолеть изрядную часть дороги. Задавший вопрос остановился, присел на ограждение и закурил, а Джоуэл подумал: как только они закуривают, всё сразу всерьез. А еще — и это делает ему честь — подумал, как бы не наговорить лишнего и не навредить репутации Лили Портер. И сказал вот что:
«Нет. Я никогда не видел ее там по ночам. То бишь ни разу не видел ее у него в постели, когда приносил завтрак, — если вы это имеете в виду».
(Джоуэл, конечно, не знал, что Лили Портер практически всегда покидала постель Колдера в два-три часа утра, самое позднее в четыре. Я частенько слышала, как она осторожно открывает и закрывает двери и на цыпочках крадется по коридорам, вздыхая и таща с собой все свои причиндалы…)
«Расскажите о прошлой пятнице, Джоуэл», — сказал тот, что сидел на ограждении.
«Не знаю, что именно вас интересует».
«Вы принесли старикану завтрак, а дальше что?» — сказал второй; руки в брюки, он стоял посреди проезжей части, смотрел на гостиницу. Но отсюда ее вряд ли было видно, разве что одно-два окна, колпак дымовой трубы, кусочек крыши да верхушки деревьев.
«Я налил в чашку кофе, почистил апельсин и достал белые перчатки».
«Та-ак… А потом?»
«Может, вам любопытно послушать про белые перчатки?» — Джоуэл решил, что они заинтересуются.
«Мы знаем про белые перчатки, — отозвался один из мужчин. — Что дальше?»
«Я отдал ему газеты».
«Угу…»
Джоуэл услышал, как вдали, на солончаках, в стороне Холма Саттера, урчит автомобиль.
«Вы уверены, что он тогда был жив?» — спросил сидевший на ограждении.
«Когда?»
«В пятницу утром. В час завтрака».
«Должен был. Я…»
«Почему вы говорите «должен был»?»
«Ну, то есть был жив, — поправился Джоуэл. — Он умер в тот день, но гораздо позже. На пляже».
Тот, что стоял посреди дороги, произнес фразу, которая повергла Джоуэла в недоумение:
«Нам сказали иначе. Сказали, что он скончался у себя в комнате».
«Сожалею, — отозвался Джоуэл, — но вас ввели в заблуждение. Он умер на пляже».
Сидевший на ограждении встал, бросил сигарету, затоптал ее. Джоуэл слышал приближение автомобиля, и какая-то часть его сознания (мальчишеская часть) прикидывала, какой он может быть марки; мотор рокотал густым басом — вроде бы дизель, вероятно «мерседес». Мужчина, который встал с ограждения, заговорил, и его голос заглушил шум автомобиля.
«А вот мы полагаем, что, быть может, вы заблуждаетесь, а мы как раз правы. И, быть может, если вы захотите разобраться, вам стоит послушать, что мы имеем сказать. Вы меня понимаете?»
Второй кашлянул, вынул руки из карманов и скрестил их на груди. Джоуэл снова очутился между ними, они стали по бокам.
«Послушайте меня, Джоуэл, и очень внимательно. Идет?» — сказал тот, который выкурил сигарету; он-то в основном и говорил.
«Идет, — кивнул Джоуэл. — Ладно». В душе он трясся от страха. И отчаянно хотел убраться подальше.
«Мы думаем, что на самом деле мистер Маддокс скончался накануне ночью. Понятно? Накануне ночью или, возможно, очень рано утром. В пятницу. Возможно, всего за полчаса до того, как вы явились туда с завтраком. Могло так быть?»
«С какой стати? Все было совершенно иначе».
«А мы говорим, было именно так».
Повисла очень долгая пауза, во время которой мужчины пристально смотрели на Джоуэла, а Джоуэл переводил взгляд с одного на другого, пытаясь — совершенно безуспешно — уразуметь, зачем эти люди, даже не присутствовавшие здесь тогда, упорно твердят, что то, чего не было, было. Случилось.
Автомобиль подъехал уже совсем близко, мотор рокотал почти у самой развилки. Шофер переключил передачу, сбросил скорость, определенно свернет к «АС». Слава богу, подумал Джоуэл, если кто-нибудь появится, я хотя бы передохну.
Но никто не появился.
Они ждали у поворота.
— И что же случилось дальше? — спросила я.
— Ну, они предложили мне шестьсот долларов. Наличными.
— А что вы на это ответили?
«Шестьсот долларов! — крикнул он им. — За что вы предлагаете мне шестьсот долларов?»
«Вы слушали невнимательно, Джоуэл. Очень жаль», — сказал тот, что скрестил руки. Он снова достал свой жетон и играл им, перекладывая с ладони на ладонь. А Джоуэл подумал: играет жетоном словно пушкой, угрожает мне. И, конечно, чем дольше «полицейский» перебрасывал жетон из одной руки в другую, тем шире он расставлял локти, распахивая пиджак и выставляя на обозрение оружие — курносый «магнум».
Человек, не способный умереть, снова — в очередной раз! — безнадежно пытается совершить самоубийство — а попадает «под прицел» самого Карла Густава Юнга…Каким же окажется «личное бессознательное» пациента, прожившего — притом без малейшего желания — уже четыре тысячи лет?!Перед вами — блистательный «черный юмор» и изысканный постмодернизм, топко стилизованный под «психологический реализм». Возможно ли такое?А — почему бы и нет?
Тимоти Ирвин Фредерик Финдли, известный в литературных кругах как ТИФФ (1930–2001) — один из наиболее выдающихся писателей Канады, кавалер высших орденов Канады и Франции. Его роман «Войны» (The Wars, 1977) был удостоен премии генерал-губернатора, пьеса «Мертворожденный любовник» (The Stillborn Lover, 1993) — премий Артура Эллиса и «Чэлмерс». Т. Финдли — единственный канадский автор, получивший высшую премию Канадской литературной ассоциации по всем трем номинациям: беллетристике (Not Wanted on Voyage, 1984), non-fiction (Inside Memory: Pages from a Writerʼs Workbook, 1990) и драматургам (The Stillborn Lover, 1993)
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
Книга эта в строгом смысле слова вовсе не роман, а феерическая литературная игра, в которую вы неизбежно оказываетесь вовлечены с самой первой страницы, ведь именно вам автор отвел одну из главных ролей в повествовании: роль Читателя.Время Новостей, №148Культовый роман «Если однажды зимней ночью путник» по праву считается вершиной позднего творчества Итало Кальвино. Десять вставных романов, составляющих оригинальную мозаику классического гипертекста, связаны между собой сквозными персонажами Читателя и Читательницы – главных героев всей книги, окончательный вывод из которого двояк: непрерывность жизни и неизбежность смерти.
Майкл Каннингем, один из талантливейших прозаиков современной Америки, нечасто радует читателей новыми книгами, зато каждая из них становится событием. «Избранные дни» — его четвертый роман. В издательстве «Иностранка» вышли дебютный «Дом на краю света» и бестселлер «Часы». Именно за «Часы» — лучший американский роман 1998 года — автор удостоен Пулицеровской премии, а фильм, снятый по этой книге британским кинорежиссером Стивеном Долдри с Николь Кидман, Джулианной Мур и Мерил Стрип в главных ролях, получил «Оскар» и обошел киноэкраны всего мира.Роман «Избранные дни» — повествование удивительной силы.
«Здесь курят» – сатирический роман с элементами триллера. Герой романа, представитель табачного лобби, умело и цинично сражается с противниками курения, доказывая полезность последнего, в которую ни в грош не верит. Особую пикантность придает роману эпизодическое появление на его страницах известных всему миру людей, лишь в редких случаях прикрытых прозрачными псевдонимами.
Роман А. Барикко «Шёлк» — один из самых ярких итальянских бестселлеров конца XX века. Место действия романа — Япония. Время действия — конец прошлого века. Так что никаких самолетов, стиральных машин и психоанализа, предупреждает нас автор. Об этом как-нибудь в другой раз. А пока — пленившая Европу и Америку, тонкая как шелк повесть о женщине-призраке и неудержимой страсти.На обложке: фрагмент картины Клода Моне «Мадам Моне в японском костюме», 1876.