Ложь богов - [28]

Дочь Моря обессиленно улыбнулась, и Селеста поняла, что этот вопрос занимает Малию больше, чем ей хотелось бы.

– Ты хочешь поговорить о нем? – Селеста прислонилась к створке и посмотрела на Малию сверху вниз. Та выглядела усталой. Под карими глазами залегли темные круги, а кожа казалась очень бледной.

Обычно той, с кем они говорили о чувствах и чем-то подобном, была Линнея. Благодаря своему дару Дочь Леса обладала умением ощущать все, что чувствовал другой человек. Все, что ей нужно было сделать, – это прикоснуться к тебе, и она сразу ощущала все твои чувства как свои собственные.

– Мы росли вместе. Здесь, во дворце. И мы были счастливы, мы были лучшими друзьями. – Лицо Малии озарила нежная улыбка. Казалось, ее мысли витали где-то очень далеко. – Но в какой-то момент все изменилось. Наши чувства стали более чем дружескими. И когда моя мать узнала об этом, она прервала отношения между нами и позаботилась о том, чтобы Марко вступил в армию.

В дамском салоне было жутко тихо. Так тихо, что можно было услышать, как пролетит муха, и только тогда Селеста заметила, что Линнея отложила кисть, а Селена – пяльцы и обе девушки прислушиваются к их разговору. Во время беседы Малия и Селеста, сами не отдавая себе в этом отчета, перестали говорить шепотом.

– Твоя мать очень влиятельна, если смогла это сделать, – печально сказала Селеста.

Лорелея не была ни монахиней Ордена, ни фрейлиной, ни придворной дамой. Она была всего лишь матерью жрицы Сирены. Другими словами, незначительной персоной. И при всем при том она обладала властью, которая пульсировала вокруг нее и была почти осязаема.

– Она знает нужных людей и усовершенствовала способность получать именно то, что хочет, – шепнула Малия.

– Кажется, ты унаследовала это от нее, – слабо улыбнулась Линнея. Это была своего рода попытка поднять Малии настроение, но она потерпела неудачу.

– К сожалению, у нее получается намного лучше, – горько рассмеялась Малия и провела рукой по лицу. Селеста наблюдала за подругой. Она не могла себе представить, каково было Малии расти при такой матери, постоянно находясь под ее контролем. Отчасти потому, что у Селесты никогда не было матери, но в основном потому, что она не могла представить себе такую жестокость по отношению к собственному ребенку.

– Не хотелось бы вмешиваться, но разве ты не думаешь, что твоя мать желает для тебя только самого лучшего?

Со своего места на диване Селена ободряюще смотрела на Малию. Темные волосы девушки обрамляли бледное лицо, делая ледяную голубизну ее глаз еще более заметной. Она осторожно улыбнулась. В голосе Дочери Луны сквозило понимание.

При этих словах глаза Малии сузились:

– Нет, не думаю. Моя мать хочет лучшего только для себя. Чего хотят другие, ее не интересует. И никогда не интересовало.

Линнея встала со своего места у окна и подошла к подругам. Исполненным заботой жестом она опустила руку на плечо Малии. Теперь они стояли у пианино втроем.

– Ты когда-нибудь пробовала говорить с ней о своих желаниях? О своих чувствах?

Дочь Моря грустно улыбнулась, и Селеста увидела, как предательски заблестели ее карие глаза:

– Конечно, пробовала. Но это бесполезно. Я не хочу даже упоминать слова, которые мне приходилось выслушивать после этого.

– Малия, мне так жаль. Я и не знала, что твоя мать такая требовательная. – Селеста прикусила нижнюю губу и посмотрела на подругу долгим взглядом. – Чего именно ждет от тебя твоя мать? Что ты по уши влюбишься в Натаниэля?

Малия покачала головой. Тяжелая складка залегла у ее рта, а обычно такие сияющие глаза затуманились.

– К любви это не имеет никакого отношения. Она хочет только одного: чтобы я покорила его и стала королевой, а она, соответственно, – матерью королевы.

У Линнеи даже лицо вытянулось.

– Но она же не может требовать, чтобы ты жила с мужчиной, которого не любишь. Любовь так не работает. Любимых не выбирают…

В ярости она скрестила руки на груди, и ее оливково-зеленые глаза опасно сверкнули. Дочь Леса была романтиком до мозга костей. Она верила в настоящую любовь, и Селеста завидовала этому.

– Расскажи это моей матери. На мои слова ей наплевать, – пробормотала Малия.

Линнея рассмеялась.

– Я заметила взгляды твоей матери. Мои слова ее тоже вряд ли заинтересуют. Я, честно говоря, рада, что до сих пор не оставалась с этой женщиной наедине. Она меня очень пугает.

На лице жрицы Сирены отразилось беспокойство:

– Мне было бы искренне жаль, Линнея, если бы она сказала тебе что-то плохое. Я знаю, насколько это тяжело. Она ненавидит слабых людей, в ее глазах чувства – это слабость. Пожалуйста, не принимай ее поведение близко к сердцу. Не обращай на нее внимания.

Линнея сделала пренебрежительный жест и мягко улыбнулась:

– До сих пор ничего такого не произошло, и впредь я не позволю ей изменить мой взгляд на вещи. И посему я остаюсь при своем: если ты действительно уверена, что не питаешь к Натаниэлю никаких чувств, твоей матери придется это принять.

Селеста одобрительно кивнула.

Со стороны дивана раздалось фырканье. Селена склонила голову. На лбу девушки образовалась глубокая складка:

– Ты это серьезно? Я имею в виду… зачем тебе кто-то еще, если у тебя может быть шанс с Натаниэлем?