Ловушка времени - [53]

Эльазар был крупным рыхлым мужчиной лет тридцати с невыразительным лицом. Увидев однажды такого человека, вы ни за что не узнаете его в другой раз. Вполне возможно, что род деятельности Эльазара – сбор налогов – приучил его к особому выражению лица, которое делало его совершенно незаметным и незапоминающимся.

Хозяин начал рассказывать о том, как он очнулся в пещере, завернутый в погребальное покрывало, и услышал, что его кто-то зовет. Внезапно он ощутил в себе силы подняться и идти.

Марта часто перебивала брата, восторгаясь Ешуа и называя его великим человеком и чудотворцем.

Ешуа слушал вполуха, думая о чем-то своем.

– Скажи, а почему я не вижу паломников-чужеземцев? – неожиданно спросил он Марту.

– Мужчина еще днем куда-то ушел и до сих пор не вернулся, а женщина, ее, кажется, зовут Мирьям, сидит у себя в комнате и не выходит.

– Так почему же ты не позовешь ее к столу? – удивился Ешуа.

– Не знаю, – пожала плечами Марта, – странные они какие-то, не от мира сего, ведут себя как-то не так. По-моему, они что-то скрывают.

– Это не наше дело, – нахмурился Ешуа, – наше дело пригласить их за стол. Я пойду позову Мирьям.

Веселье сразу стихло, и даже Шимон, до этого беспрестанно смеявшийся, замолчал.

Ешуа подошел к комнате Тали и постучал в дверь.

– Входи, – послышалось изнутри.

Ешуа вошел и увидел Тали, сидевшую в углу комнаты.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего.

– Почему же ты сидишь в темноте?

– Я думаю.

– О чем?

– О том, что скоро возвращаюсь домой.

– Но ведь ты хочешь остаться.

– Нет, Ешуа, не хочу.

– Мне кажется, ты несчастлива с мужем.

Тали улыбнулась.

– Ешуа, ты все понимаешь неправильно. Он мне не муж.

– Что?

– Не муж, Ешуа, не муж. Мы просто договорились выдавать себя за мужа и жену, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. На самом деле, мы абсолютно чужие люди.

– Но зачем тебе это было надо? – Ешуа подошел к Тали и сел рядом.

– Мне кажется, что ты все время забываешь или пытаешься забыть, откуда мы сюда прибыли и для чего. Скажи, а ты вообще веришь тому, что рассказал тебе мой... напарник?

– Видишь ли, Мирьям...

– Кстати, меня зовут по-другому.

– Не Мирьям? А как?

– Мое имя – Тали.

– Тали… – повторил Ешуа и улыбнулся. – Чудесное имя, никогда такого не слышал.

– Это имя возникло после образования государства Израиль. Это современное имя. У нас таких имен много.

– Значит, это правда?

– Что – правда?

– То, что евреи живут в своей стране?

– Правда, Ешуа. У нас действительно красивая и сильная страна, и мы абсолютно свободны.

– Тогда я просто не понимаю, зачем вы сюда пришли. Что вы хотите изменить? Многие из нас с радостью отдали бы жизнь за то, чтобы их дети жили в свободной стране, а вы недовольны.

– Ты, наверное, прав, Ешуа, поэтому я и думаю, что нам надо уходить.

– И ты с легкостью уйдешь отсюда, зная, что мы больше никогда не увидимся?

Они сидели в темноте, слишком близко друг к другу. Тали смотрела прямо перед собой, боясь случайно встретиться с Ешуа взглядом.

– Прошу тебя, не надо об этом говорить, ведь ничего изменить нельзя.

– Раньше я думал, что ты замужем, но теперь, когда я знаю, что ты свободна, я не хочу тебя терять.

– Не надо, Ешуа. Нас с тобой разделяют две тысячи лет. Это непреодолимое препятствие.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Сейчас нас не разделяет ничего.

Тали не ответила, а лишь молча прижалась к нему. Ешуа обнял ее.

В то время как происходил этот разговор, Марта, уставшая ждать возвращения Ешуа, вышла из комнаты и отправилась на его поиски. Она сказала гостям, что собирается принести еще вина, а сама тихонько подошла к комнате Тали.

Услышав за дверью голоса, Марта проскользнула в пустую соседнюю комнату и приникла ухом к стене. Она силилась разобрать слова, но безуспешно, а если бы и разобрала, то не поняла бы, так как говорили на иврите.

Но общее настроение разговора она уловила…

Постояв еще немного в пустой комнате, Марта вышла во двор и отправилась в погреб за вином.

Глава 3,

в которой Кравченко заключает сделку

Проснувшись, Кравченко не сразу сообразил, где находится, и лишь через несколько секунд вспомнил события предыдущего вечера. Несмотря на то, что в комнате было темно, он понял, что наступило утро.

Вскоре лязгнул засов, дверь отворилась, и вошел мужчина с лампадой в руке.

– Его святейшество желает тебя видеть, – сказал он.

Кравченко быстро привел себя в порядок, ополоснул лицо водой из кувшина, стоявшего в углу, и вышел из комнаты в сопровождении охранника. Они поднялись по винтовой лестнице и оказались перед закрытой дверью. Охранник распахнул ее и знаком велел входить.

Кравченко попал в большой вытянутой формы зал с высоким потолком. Вдоль двух длинных стен зала были установлены скамьи со спинками, а у дальней короткой стены, напротив двери, стояло большое кресло под балдахином, которое занимал статный мужчина лет шестидесяти. По его одежде, манере сидеть и держать голову Кравченко сразу понял, что перед ним первосвященник.

Первосвященник Ханан давно уже собирался отойти от дел. В те времена сан первосвященника надолго сохранялся в одной семье, переходя от отца к сыну или другому близкому родственнику.

Ханан не то чтобы сильно любил власть и не хотел с ней расставаться, нет, он спокойно мог бы уйти на покой и передать должность своему зятю Йосефу как наиболее достойному члену семьи. Однако он все еще чувствовал в себе силы исполнять обязанности первосвященника, а исполнял он их достойно и честно, за что пользовался уважением народа.