Ловушка времени - [11]
– А почему нам нужно останавливаться в каком-то Эммаусе, а не идти сразу в Иерусалим? – поинтересовался я.
– Это не какой-то Эммаус, Михаил, это тот самый Эммаус, где, по преданию, Иисус явился своим ученикам после казни, так что, скорее всего, он посещал этот город и раньше, и мы сможем выяснить точную дату его казни. Если же в Эммаусе ничего узнать не удастся, тогда мы вместе с потоком паломников отправимся в Иерусалим. Если у нас есть хоть какой-то шанс получить исчерпывающую информацию в Эммаусе и избежать посещения Иерусалима, им надо воспользоваться.
– Почему? – удивился я.
– Поймите, Иерусалим – неформальная столица Иудеи, там находится римский гарнизон. В это время, перед праздником, туда приедет прокуратор. Будут предприняты повышенные меры для охраны общественного порядка, а это значит патрули и досмотры на улицах. Нам это надо?
– Нет, – замотали головой мы с Тали.
– Вот и я об этом говорю. Так что в Иерусалим пойдем в самом крайнем случае. Как только получим сведения – сразу назад. Надеюсь, нам на все это должно хватить недели. Ровно через неделю после отправки, в определенный час, который мы обговорим заранее, Тали включит хроноскоп. Если мы не появимся после первого включения, то ровно через двенадцать часов включение придется повторить, и так до тех пор, пока мы не появимся. Главное – не забыть перед отправкой сверить часы.
«А что будет, – подумал я – если мы не появимся вовсе? Когда следует прекратить включения хроноскопа?...» У меня по спине вдруг пробежал легкий холодок.
Возможно, другие тоже подумали об этом, но никто не решился высказать эту мысль вслух.
– Мы должны отметить место прибытия, чтобы потом найти его, – предложил я, скорее чтобы отвлечь самого себя от нехороших предчувствий.
– Естественно, и отметить как следует, чтобы избежать всяческих случайностей, – согласился Кравченко. – Теперь давайте обсудим вопрос языка. Я уже говорил Михаилу о том, что в Древней Иудее местные жители говорили по-арамейски.
– Странно, я всегда думал, что древние евреи говорили по-древнееврейски, – удивился я.
– Так оно и было, – пояснил Кравченко, – но, если вы помните, после разрушения Первого Храма евреев угнали в Вавилон.
– Вавилонское пленение, – вставила Тали.
– Совершенно верно. Официальным языком Вавилонского царства был арамейский, поэтому евреи быстро усвоили местный язык и вскоре стали разговаривать по-арамейски. Вас же не удивляет, что евреи России разговаривают по-русски. После окончания вавилонского пленения евреям было разрешено вернуться в Иудею. Первая группа вернулась через пятьдесят лет после изгнания, а весь процесс возвращения занял больше восьмидесяти лет. Естественно, что вернувшиеся евреи уже не говорили на иврите, а объяснялись между собой по-арамейски, – закончил Кравченко.
– Вы что-то говорили о греческом языке и латыни, – заметил я.
– Если вы помните, Александр Македонский завоевал Иудею в четвертом веке до нашей эры. С тех пор страна потеряла независимость и попала под власть эллинистических государств, сначала египетских Птоломеев, а затем сирийских Селевкидов. Официальным языком этих государств был греческий, следовательно, в Иудее появился второй государственный язык – греческий. Власть греков продлилась чуть меньше двухсот лет. За это время большинство населения стало свободно говорить на греческом, да и вообще, греческий язык в то время был языком международного общения, как сейчас английский. Ведь если американец или англичанин приезжает в современный Израиль, у него нет проблем – почти все местное население владеет английским. Точно так же тогда было и с греческим. Латынь, думаю, в то время, в которое мы собираемся отправиться, была менее популярна, и простой народ вряд ли свободно владел этим языком, но с греческим, надеюсь, у нас проблем не будет. Кстати, хочу добавить, я явно поскромничал, когда сказал Михаилу, что не владею арамейским. В последнее время я много работал над этим языком и уверен, что смогу на нем объясняться.
– А если я попробую разговаривать с местными жителями на иврите? – проявил я инициативу.
– Боже вас упаси! – всплеснул руками Кравченко. – Это будет очень нехорошо.
– Почему? – заволновался я.
– Представьте себе, вы идете по Москве, а к вам кто-то обратится на старославянском языке. Что вы подумаете?
– Я просто не пойму и решу, что это украинский или белорусский, – пожал я плечами.
– А вот жители Древней Иудеи как раз поймут, что это иврит, но они не поймут, почему на нем кто-то разговаривает, ведь к тому времени на этом языке уже почти пятьсот лет никто не говорил, он использовался только для богослужения, а простой народ его почти не знал. Так что давайте не будем экспериментировать.
Какой бы вопрос мы ни задавали Кравченко, ответ всегда был самый полный и исчерпывающий. Я часто слышал выражение «человек – ходячая энциклопедия», но в жизни никогда подобных людей не встречал.
А вот Кравченко оказался именно таким, к тому же он объяснял и рассказывал настолько понятно и образно, что мы с Тали уже не слышали его трескучего голоса, а просто видели все как наяву, будто смотрели телепередачу «Клуб кинопутешественников».
