Ловушка - [9]

Он был почти уверен, что когда в прошлом году, в угаре шумного успеха его первой выставки, жена заставила Джона уйти из фирмы «Рейнс и Рейнс», ей представлялась именно такая жизнь — где в центре была она, — жена знаменитости, а он — рядом с ней вроде прославленного Гордона Морленда.

И пока Гордон рассказывал смешные истории о примитивных отелях в Агридженто, пересыпая свою речь безграмотными фразочками на сицилийском диалекте, Джон думал о Линде, лежащей в темной пустой спальне.

«Вдвое больше того, что ты получал раньше — будет двадцать пять тысяч, верно?»

Вот что должно ее мучить. Именно это — сильнее чем все прочее. С такими-то деньгами, конечно, думает она, я смогла бы одеваться гораздо лучше Мэри Рейнс, я смогла бы осадить Паркинсонов, я смогла бы устраивать самые элегантные званые обеды…

И это непрошеное ясное представление о мечтаниях жены тут же лишило его душевного равновесия. На первый взгляд в них не было ничего неразумного. Гордон Морленд ей посочувствует. И старый мистер Кэри — тоже. По этому поводу ей посочувствует почти каждый. Он попытался представить себе лица сидящих за столом, когда он объявит им, что отказался от места, где ему платили бы двадцать пять тысяч долларов плюс премии — из-за того, что решил писать картины, которые в компании Кэри считают настолько скверными, что никогда о них не говорят. Червяк сомнений ожил и снова принялся грызть его. После обеда мистер Кэри настоял на том, чтобы Морленды показали свои слайды. Из гостиной вынесли мебель, повесили экран и с шумом установили проектор.

Тимми и даже Лерой были приведены и усажены на полу. Свет погасили, и Гордон Морленд неестественно высоким голосом, пародируя высокопарную манеру лекторов, начал комментировать слайды. Сидя в темноте, Джон пытался побороть свое волнение.

Они уезжали из Кортина дАмпеццо и были на пути в Австрию, когда он услышал смех. Он донесся из-за их спин, из коридора — сдавленное, возбужденное хихиканье. Ему стало не по себе. Он подумал: неужели я уже дошел до того, что мне мерещится ее голос? Но смех раздался снова, и голос Линды весело позвал:

— Ку-ку! Кто-нибудь есть тут?

Цветной слайд с изображением Тироля застрял на половине. Гордон Морленд воскликнул:

— Это Линда!

Остальные закричали:

— Линда? Дорогая! Это вы? Линда!

— Не останавливайтесь. Вы же знаете, я хочу просмотреть слайды, все до одного. Ну, пожалуйста, дорогие! Продолжайте.

Обернувшись, Джон увидел силуэт жены — в дверях гостиной на фоне света, горевшего в коридоре.

4

Тут же зажгли лампы. Все оставались на своих местах, инстинктивно стараясь не нарушить театральности момента, пока Линда по ступенькам спускалась от двери. На ней было новое зеленое платье, и двигалась она с чуть преувеличенной осторожностью. Это был триумф. Она — в центре внимания. Ее улыбка — лишь слегка напряженная, глаза блестят чуточку ярче обычного.

Но Джон, глядя на нее, знал, что она дошла до той самой опасной промежуточной стадии, когда еще контролирует себя, но уже не может остановить злобу, которая в такие моменты рвется из нее.

Вот и все, — подумал он. — Как я мог быть таким идиотом и поверить ей! — И затем, с шевельнувшейся надеждой, — а может быть, они не догадаются, может, подумают, что это все-таки мигрень?

Все встали и сгрудились вокруг нее. Когда он тоже приблизился, ему бросилась в глаза красноватая припухлость на щеке под левым глазом. Значит, она упала. И с болезненной ясностью представилось, как она стоит у столика бара, допивая джип: как обдумывает свой хитрый план и затем, взбираясь по лестнице, падает, ударяется лицом, хихикает, поднимается в спальню, чтобы надеть зеленое платье…

— Поздравляю с днем рождения! — она остановилась на нижней ступеньке, посылая воздушные поцелуи. — Милая, милая Вики, поздравляю с днем рождения! Поздравляю с днем рождения, дорогие Кэри! Поздравляю с днем рождения, дорогие Морленды! Поздравляю всех!

Джон пытался подойти к ней, но Вики обняла ее и принялась целовать в обе щеки, в то время как остальные толпились вокруг, перебивая друг друга:

— Как замечательно… Но почему вы не позвонили? Брэд приехал бы за вами… А как же вы добрались? Пешком? Неужели пешком — так далеко…

— Конечно, пешком. Вниз, через лес. Это было чудесно. Раз уж я решила прийти, куда приятнее устроить сюрприз. Я решила, что это слишком уж нелепо, слишком уж по-детски остаться дома, только из-за того…

Она оборвала себя и впервые стала искать глазами Джона. Ее взгляд был жестким и холодным, и Джон понял — оправдались его худшие опасения. Когда он ушел, она все лежала и думала об этих двадцати пяти тысячах, снова внушая себе ненависть к нему, превращая его в своем воображении во Врага, лишающего ее всего, на что она имеет право в жизни. Подошла к бару. «Ах, он говорит, что я пьяна? Ну, я ему покажу!» Вот зачем она сюда явилась. Теперь он был уверен в этом. Хочет взять реванш.

Все наблюдали за ней, еще не понимая, что происходит, но ощущая ее неестественную напряженность.

Спокойно, сознавая, что это не поможет, что теперь уже ничто не поможет, он выговорил:

— Линда, тебе не следовало приходить с такой мигренью.