Ловушка - [69]

Нур стояла неподвижно, не делая ни шага вперед, и не отвечала.

Мышь скользит во вспотевших от волнения руках Цицерона и не слушается.

Он только что сделал ужасное открытие.

Раэйн — его отец Эрнесто!

Эрнесто похитил «его» героя.

Как мог собственный отец лишить сына индивидуальности? Как это явление называется среди множества психических заболеваний? Комплекс Авраама? Комплекс Буша?

Тана подталкивает ее, чтобы она поприветствовала Раэйна, но она не может этого сделать. Она не может ни шевельнуться, ни нагнуть голову. Ее охватывает тревога, пот пропитывает ее тело и течет по лицу.

Более того, пот течет по лбу Цицерона, а его пальцы скользят на клавиатуре. Но дело не только в тревоге, вызванной ужасным открытием.

Цицерон поднял голову и подумал, что стоит под душем. Но то были не брызги воды, а ливень. Дождь лил как из ведра.

Ужас! Цицерон насквозь промок, более того, парк погружался под слой воды, которая быстро прибывала.

Он встал и увидел, что вода поднялась выше его щиколоток. Цицерон собирался выбираться из этого потопа, но наступил на что-то скользкое, упал ничком, и его компьютер исчез под водой.

Когда Цицерон нашел свой ноутбук, обнаружилось, что тот погиб. Вот черт!

Цицерон отнес ноутбук домой и тщетно попытался его оживить, но обрадовался, когда выяснилось, что тот стал бесполезен.

Связь прервалась.

Возникла парадоксальная ситуация.

Какой смысл ему было связываться с виртуальным миром, который колонизировали и захватили его родители? Как они посмели вторгнуться на его территорию и отнять у него друзей, товарищей по набегу, его победы?

Тяжелее травмы нельзя было причинить собственному сыну.

Цицерон погиб. Погиб, без всякого сомнения. Он потерял веру, несбыточную мечту и душевную чистоту — все одним махом. Его обвели вокруг пальца, обманули, унизили. Родители смеялись ему прямо в лицо.

«Мы экспериментировали», — скажут они ему потом.

Они всегда находили всему объяснение. Самое скверное, что они никогда не признавали своих заблуждений и ошибок. Пожалуй, они предложат ему сыграть вместе с ними в игру, которой можно управлять, которая будет дидактична и компенсирует недостаток их интеллекта.

Но он больше никогда не поверит им.

Как же ему снова наслаждаться прежней жизнью, если они ее извратили?

«Никогда больше», — повторял он, обливаясь слезами.

Никогда больше он не подключится к Интернету. Никогда больше не вернет себе душевную чистоту.

Цицерон оплакивал свое виртуальное прошлое и земное будущее.

Все-таки Эрнесто оказал сыну большое одолжение, ибо тот сейчас понял, что книга, припрятанная под матрасом, откроет ему дверь в реальный, а не вымышленный мир. Возможно, с помощью этой блондинки ему удастся проникнуть в настоящее королевство Туата Де Дананн.

Цицерон отказался от жизни on line и от ее фальшивых ценностей.

У него оставалась лишь Анхела… и книга о Туата Де Дананн.

Цицерон с нетерпением открыл ее и начал читать.

Однако ему не давал покоя один вопрос: «Кто же, черт подери, скрывается под личиной Мириора?»

Марина

Полночь. Волшебный час фей. Она это хорошо расслышала: в двенадцать на лесной опушке что-то произойдет, и они с Патриком станут главными героями… или жертвами.

Убедившись, что кругом на расстоянии пятидесяти метров нет ни малейших признаков волшебной жизни, Марина осторожно открыла глаза.

Они остались одни. Лилиан со своей подругой исчезли.

Марина успокоилась, догадавшись, что сон настиг Патрика не из-за того, что он устал целоваться, хотя кто знает? Поцелуи длились четыре часа без перерыва, и у нее уже стали болеть челюсть, язык, губы… а на подбородке появилось раздражение.

Как же Патрик храпит! У Марины заболели уши. Она думала, что храпят только ее родители, моржи и львы, однако теперь была вынуждена добавить к этому списку ирландцев двухметрового роста. Подумать только, несколько минут назад она могла поклясться, что Патрик принадлежит к племени божеств…

Марина больше не могла лежать здесь, под Патриком, замерзая до костей, медленно угасая под тяжестью его тела и теряя слух от его ужасного храпа.

Она начала извиваться и сумела сдвинуться на несколько миллиметров. Благодаря своей настойчивости, Марина потихоньку выползала из-под Патрика и постепенно избавилась от груза неподвижного тела, весившего не менее восьмидесяти килограммов.

У Марины все болело. У нее онемело туловище, совершенно затекла левая (или правая?) нога. Она догадалась об этом, когда хотела подняться и тут же упала ничком. Однако девушка была настойчива, начала прыгать, массировать икры, делать наклоны, сумев вернуть своему телу тепло и восстановить силы.

Марина обрадовалась почти полной луне, которая с необычной яркостью освещала кроны деревьев, бросая бледный свет и напоминая фонарь с догоравшим фитилем. Однако этого света оказалось достаточно, чтобы ей не впасть в панику. Какое-то время.

Теперь Марина могла поразмыслить о том, что ей следует предпринять. Ей хотелось кричать от страха, но у нее ничего не вышло. Кричать удается или не удается, когда кругом тепло, а если не удается, то и нечего пытаться, совершенно замерзнув, без побуждения и стимулов.

Марина принадлежала к той категории людей, которые страдают молча и никогда не кричат. Все ее подруги кричали с детства и по любому поводу; они так в этом натренировались, что кричали великолепно. Они умели кричать убедительно, изображая безудержный страх, да так громко, что перед ними побледнел бы любой тенор, но Марина этого не умела.