Ловушка для хищника - [43]

— Прости, я обещала, я знаю, но… но это не от печали, — Заринэ облегчено выдохнула, потянув Лео обратно в кровать. — Это от счастья. Я счастлива, Лео, очень-очень счастлива. — Замедлившись, он опустился на постель, где к нему прижалась обнаженная девушка, прикрывая их одеялом. В хижине всегда было достаточно прохладно, а у Заринэ, к тому же, явно поднялся жар, вызывая озноб, что ощутил мужчина, поцеловав её лоб. Он с беспокойством потрогал её щеки и плечи, тоже горячие. — Я счастлива, — ещё раз пробормотала она и, уложенная на подушку, стала засыпать, а во сне у неё началась лихорадка.

Девушка была в беспамятстве. Холодное полотенце опускалось на её лицо, но через две минуты уже снова было теплым. Лео не отходил от её кровати вторые сутки, держа за руку или вливая ей отвары и бульоны между губ. Мальчика забрал к себе мастер Ли, хотя Лео не хотел, чтобы его уносили, намереваясь справиться со всем сам. Но Заринэ была в очень тяжелом состоянии, и в результате он был рад, что поддался уговорам и теперь мог отдать всё своё время ей. Адепты, отзывчивые и добрые мальчишки, некоторые из которых подружились по возможности с персиянкой, а некоторые из которых тайно были в неё влюблены, приходили под двери, чтобы узнать, как она себя чувствует, но изменений не было.

Лео держал её руку и переставал воспринимать происходящее вокруг. Он проклинал себя за то, что позволил греху завладеть им. Он подумал, что секс — это допустимо, приготовился окунуться в собственное благополучие, позволил попытке завладеть счастьем свершиться. Он не имел права на личную жизнь, никогда не имел. Этого не должно было быть. Это всё он виноват — он погубил Заринэ! Если с ней что-то случится — всему придёт конец. Ему надо будет уйти подальше от людей, броситься в самое опасное дело и погибнуть там следом, но у него ведь останется сын! И он должен будет жить ради него, терпя всю оставшуюся жизнь муки совести. «Заринэ, пожалуйста, не покидай меня» — целовал он её руку, глядя на восковые губы на мокром от пота лице. Ресницы закрытых век дрожали. Да, они почти не разговаривали, да, он уходил на много месяцев и бывал с ней редко по сравнению с другими составляющими своей жизни, да, на расстоянии он думал о Рэй, а не о ней, но это не помешало Лео вдруг осознать, что Заринэ стала ему одной из самых близких, после Хенсока и лучших друзей. Она стала родной. Матерью его сына, настоящей, правильной женщиной, ради каких следует жить, совершать подвиги, которых следует защищать. Он только сумел сделать её счастливой, как она… нет, этого не должно случиться! Не должно. За всё то время, что он почти не спал, играя роль сиделки, Лео и не вспомнил, что когда-то почти так же выхаживал простывшую Рэй. Но та болела не так тяжело, и за её жизнь опасения не возникали, а с Заринэ был другой случай. И этот случай заставил его, наконец, хоть на несколько дней с тех пор, как вспомнил её, забыть Рэй. Забыть для того, чтобы понять, что его жизнь — не она. Любовь — да, но любовь — это не вся жизнь. И счастье — это не любовь. Вместе с ней, возможно, появляется какое-то кратковременное и хрупкое абсолютное счастье, но обычное, продолжительное состоит не из страстей и переживаний, а из хорошего самочувствия, сохранности близких, их наличия, крыши над головой, еды и тепла в сердце, маленького греющего огонька, который грозил потухнуть, если глаза Заринэ не откроются. Лео почувствовал себя тем маленьким мальчиком, который звал маму в темноте, но вместо неё приходила злобная содержательница борделя и выставляла его кроватку на холод, чтобы он замолк. Его Хо тоже будет звать маму, мать нужна любому ребенку. Он будет звать её и спрашивать у Лео, где она? Задыхаясь от невыразимых слез в горле, мужчина схватил Заринэ и прижал к груди, гладя её смоляные локоны, целуя их.

— Нужна… — тихо прорычал он в ночи. — Нужна… мне.

Рука тронула густые черные волосы, и Лео сразу же очнулся, проснувшись и посмотрев перед собой. Заринэ, бледная и какая-то прозрачная, смотрела на него вымотанными глазами, впавшими от лихорадки. Поднявшись и быстрее приложив ладонь ко лбу, он ощутил, что жара больше нет. Удостоверившись в этом ещё раз, потрогав лоб губами, Лео выдохнул, рухнув на стул рядом с койкой.

— Лео… — слабо улыбнулась Заринэ, протянув ладонь. Он схватил её и поцеловал. Прежде, чем уснуть от усталости, он молился и спрашивал у Будды совета. Столько лет он учился быть непоколебимым, праведным монахом, умеющим держать эмоции в себе, избегать страданий и оставаться безмятежным, он избавлялся много лет от желаний, чтобы они не приводили к каким-либо последствиям. Но он не смог достигнуть нирваны — бесчувственного блаженства. Он стал наполовину тигром, но вторая половина принадлежала человеку, мужчине, а не святому. И он поклялся не в аскетизме, выпрашивая жизнь Заринэ, а в том, что никогда не покинет её ради другой, что больше не будет думать о той, которая больше не его. «Если Заринэ выздоровеет, то я никогда не предам её. Я буду верен ей до конца». И вот, девушка утром пришла в себя, пойдя на поправку.