Ловушка для банкира - [76]

— Профессор Дружкина, прошу проследовать на завтрак.

Заглядывающий в архив дворецкий был, как обычно, полон горделивого достоинства. Если бы вчера в лесу Вика собственными глазами не видела его позор, она никогда бы не поверила, что этот невозмутимый великан может оказаться в таком жалком состоянии. Впрочем, бог с ним, с дворецким — в данный момент девушку волновало совсем иное. Захватив найденный под обивкой документ, она поспешила в столовую — делиться со всеми невероятным открытием.

За столом в этот раз сидели Долохов, Звягин и Быстрицкий. Не теряя время на лишние разговоры, Виктория положила перед ними письмо в кровавых разводах. Присутствующие (включая и слуг) сгрудились вокруг странной находки.

— Тут описано проклятие графского рода!

Девушка произнесла это нарочито громко, чтобы все осознали важность происходящего. Судя по реакции, больше всех это осознал Эммануил Венедиктович. Его и без того продолговатая физиономия вытянулась почти вдвое.

— О проклятии все знал отец Даниил, — прошептал старичок. — Оттого он, наверное, и умер.

Сергей Константинович насмешливо фыркнул.

— Что ты предлагаешь, Быстрицкий? Сжечь листок, не читая? Нет уж! Священник знал — и мы тоже узнаем.

Он взял письмо и зачитал его вслух. Все пораженно молчали.

— Вы понимаете, что значит это послание? — оборвала тишину Вика. — В нем целых три доказательства, что Тормакин связан с графами Смолиными. И что он стал жертвой их родового проклятия.

— Погодите, дорогой профессор, — вышел из ступора Эммануил Венедиктович. — Вы же говорили, что Семен Семенович — потомок крестьян.

— Я и сейчас так считаю, — уверенно ответила девушка. — Предки Тормакина из здешних мест, и фамилия его совпадает с крестьянской. Но и потомком графов он тоже вполне может быть. Предположим, кто-то из Смолиных крутил романчик с крестьянкой из рода Тормакиных. Она родила младенца, но, поскольку граф жениться не собирался, ребенок остался на фамилии мате…»

Вика умолкла на полуслове, наблюдая, как окружающий мир из цветного превращается в черно-белый. Она опустила глаза, чтобы никто не заметил ее волнения. «Спокойно, — приказала себе мысленно Виктория. — Я успею скрыться в комнате до того, как приступ достигнет своего пика. Оставшееся время надо использовать для важного разговора».

— Какие же подтверждения, что Семен Семенович — из проклятого рода? — вывел девушку из задумчивости испуганный голос Быстрицкого.

Вика постаралась забыть на время об усиливающихся животных инстинктах.

— Во-первых, — принялась она терпеливо объяснять, — Тормакин перед исчезновением травмировал руку. Как и написано в тексте — порезал ладонь. Во-вторых, несмотря на угрозы со стороны анонима, оставался в имении до самого последнего дня. В послании об этом тоже упоминается — будто бы есть некая сила, притягивающая сюда жертву проклятия. И в-третьих, отец Тормакина, как тот сам рассказывал, пропал, когда сыну был год. Все сходится!

— Может, сходится, а может — и нет, — недоверчиво пробурчал Звягин (будучи профессиональным сыскарем, он привык верить фактам, а не домыслам). — Во-первых, вполне вероятно, что руку Семен Семенович порезал случайно. Во-вторых, в имении он мог оставаться назло анониму, чтоб тот не думал, что банкир струсил. В-третьих… ну, мало ли людей пропадает без всякой мистики. Может, отец Тормакина просто сбежал? Сам банкир, между прочим, именно так и думал.

Быстрицкий нервно всхлипнул:

— Если проклятие все-таки существует, значит, Эльвира Сенаторская не врала. Отец ее ребенка — действительно Семен Семенович. Помните интервью? Сыну модели вот-вот должен был исполниться год.

— Газета у меня в комнате, — заметил Долохов. — Сейчас ее принесу. Надо сверить даты, и если они совпадают…

Компаньон банкира не договорил, но все и так прекрасно его поняли.

— Когда Эльвира прослышит об этой истории — скандала не миновать, — продолжал Сергей Константинович, направляясь к выходу. — Вечером улечу в Москву и лично буду следить, чтоб моделька не наделала глупостей. Она, как только Семен исчез, трех адвокатов наняла — готовится вцепиться в наследство мертвой хваткой!

Детектив присвистнул:

— Уже наняла адвокатов? Ничего себе скорость.

— Скорость прямо пропорциональна ожидаемым финансам, — отчеканил Долохов и скрылся за дверью.

Виктория тоже вскочила. Она уже с большим трудом находилась за столом — голоса людей оглушали, черно-белая картинка давила депрессивностью, тысячи разнообразных ароматов доводили до тошноты.

— Пойду к себе, — сказала девушка, морщась. — Голова что-то разболелась, прилягу.

Оказавшись в комнате, она легла на кровать. Так переносить симптомы оборотничества было намного легче. Вика планировала оставаться в постели максимум до обеда, но приступ в этот раз затянулся намного дольше. Чтобы не умереть с голоду, девушка нажимала кнопку в изголовье кровати — обед и ужин Настя принесла ей в комнату.

Около полуночи симптомы, наконец, исчезли. «Как же мне от этого избавиться?» — размышляла Виктория о тайне оборотничества. Найти способ контроля над приступами было просто необходимо. Иначе в следующий раз животные инстинкты могли остаться навсегда. От этой мысли девушке стало по-настоящему страшно…