Ловец душ - [29]

Все что угодно!

Дэвид размышлял, смог бы он сам сбежать этим туманным утром. Вот только, кто знает, где сейчас Катсук? Тот путник хотел уйти. А Катсук может и ожидать, что его пленник хочет сбежать.

Весь день после убийства голова Дэвида гудела от незаданных вопросов. Но что-то подсказало ему не задавать их Катсуку. Смерть туриста обязана уйти в прошлое. Вспоминая о ней, можно было накликать следующую смерть.

Тогда они далеко обошли страшное место, где произошло убийство. У Дэвида ноги гудели от усталости, и он только дивился, как это Катсук держит шаг. Каждый раз, когда Катсук взмахивал рукой, Дэвиду казалось, будто в ней зажат нож.

Дэвид вспомнил наступление ночи. Они остановились приблизительно за полчаса до темноты. Шел теперь уже настоящий дождь. Катсук приказал мальчику ожидать под кедром, пока сам он будет строить укрытие. Долина реки заполнилась текучим мраком, сползшим с окрестных холмов. Нахмурившиеся деревья стояли в совершенной тишине. Когда стало совсем темно, дождь перестал, и небо очистилось. В темноте нарастали какие-то звуки. Дэвид слыхал, как перекатываются в речке камни, все шумы окружающего мира, превращающегося в хаос.

Всякий раз, когда он закрывал глаза, в памяти возникали пятна крови, разрезанная шея, отблеск ножа.

Очень долго Дэвид просто лежал с открытыми глазами, выглядывая из их укрытия в окружающий мрак. На противоположном берегу реки стала различимой округлая скала, высвеченная из темноты луной. Дэвид стал всматриваться в нее и сам не заметил, как его потянуло ко сну.

Так, но что же делает Катсук?

Поплотнее закутавшись в спальник, Дэвид подполз к выходу и высунул голову: холод, повсюду плывут клочья тумана, мокрая серость, заполненная бесформенными очертаниями – и больше ничего. Казалось, что это туман вцепился в ночь и не собирается ее отпускать.

Куда пошел Катсук?

Мужчина возник совершенно неожиданно. Он вышел из тумана, как будто прорвал завесу. Индеец подал Дэвиду ковшик, сделанный из древесной коры: «Выпей это».

Мальчик послушался, но у него так сильно тряслись руки, что часть молочной жидкости выплеснулась на подбородок. Напиток пах травами, вкус горький. Мальчик отпил. Сначала во рту было холодно, затем как огнем обожгло. Дэвид конвульсивно сделал глоток, и его чуть не вырвало. Дрожа всем телом, он прижал к себе ковшик.

– Что это было?

Катсук снял с плеч мальчика спальник, стал его сворачивать.

– Это питье Ворона. Я приготовил его вчера вечером.

Получившийся сверток он сунул в рюкзак.

– Это виски? – спросил Дэвид.

– Ха! Где бы я взял хокватское питье?

– Но что…

– Это сделано из кореньев. Там есть «чертова дубинка», она даст тебе сил.

Катсук сунул руки в лямки рюкзака, встал.

– Пошли.

Дэвид выполз из их временного убежища, поднялся на ноги. Как только он выбрался, Катсук вышиб подпорную ветку. Домик из коры упал, подняв тучу золы из кострища. Катсук взял ветку, подошел к звериной норе, что была неподалеку от их убежища и смел весь мусор так, будто весь беспорядок наделал тут зверь.

От питья в желудке у Дэвида родился излучающий тепло комок. Мальчик почувствовал себя совершенно свежим, в нем бурлила энергия. Он даже зубами стучать перестал.

Катсук отбросил палку, которой взрыхливал землю и сказал:

– Держись поближе ко мне.

И он погрузился в туман, обойдя нору.

Дэвид задержался, чтобы поднять камушек – уже третий, чтобы отметить третий день – а еще, чтобы оставить на мягкой земле след. Но Катсук тоже остановился, следя за ним.

Обойдя нору, мальчик поднялся к своему захватчику. Индеец повернулся и продолжил подъем.

«Почему это я иду за ним? – удивлялся Дэвид про себя. – Я мог бы убежать и спрятаться в тумане. Но если он найдет меня, то убьет. Нож все еще у него.»

Мысли его вернулись к окровавленному бородачу.

«Он обязательно убьет меня. Он сумасшедший.»

Катсук начал что-то декламировать на неизвестном Дэвиду языке. Скорее всего, это была какая-то песня, в которой некоторые слоги повторялись снова и снова.

– Прибацанный индеец, – пробормотал мальчик.

Но сказал он это тихо-тихо, чтобы Катсук не услыхал.

16

Вы уже поняли, насколько огромна и безлюдна площадь, занимаемая Парком, в особенности Дикие Земли. К слову, нам известно, что здесь разбилось, самое малое, шесть маленьких самолетов. Мы их до сих пор не нашли, хотя поиски ведутся до сих пор. Мы до сих пор ищем! А ведь это вам не иголка в стоге сена. И эти самолеты сознательно не пытаются спрятаться от нас.

Вильям Редек, главный лесничий Национального Парка

– Ты зачем поднял этот камень? – спросил Катсук.

В левой руке Дэвида было четыре камушка.

– Чтобы считать дни. Мы идем уже четыре дня.

– А мы считаем ночи, – сказал индеец.

Катсук внутренне дивился, пытаясь постичь эту важную для хокватов вещь. Четыре камня за дни или за ночи, какая для хоквата разница? Ночь и день были для племени этого мальчишки всего лишь разделом между уровнями страха.

Теперь они сидели уже в другом укрытии из коры, которое построил все тот же Катсук, заканчивая поедать последние куски куропатки, изловленную опять же Катсуком. Свет им давал небольшой костерок в центре их домика. Огонь отбрасывал багровые тени на шершавые стенки, отблескивал на узлах свитых ивовых прутьев, что поддерживали каркас.