Ловцы душ - [16]

– Как будто земляной зверь выел, – пробормотал Малец, разглядывая лоснящиеся от влаги стены и вдавленные в почву круглые камешки.

– Не зверь, – отозвался Дедко. – Вода это. Река.

И верно. На дно похоже. Такое жарким летом бывает, когда речки превращаются в ручейки.

– А куда вода делась?

– Увели ее.

– Кто ж реку может увести, да еще подземную? – не утерпел старший из воев. Любопытный оказался.

– Ранешние могли, – снизошел до ответа Дедко. – Что тут допрежь жили. Были среди них… умельцы. Не нам чета.

– Ужель тебя посильней? – с уважением спросил гридень.

– Куда мне, – усмехнулся Дедко.

– Далеко еще? – недовольно проговорил князь.

«Вот нетерпеливый, – подумал Малец. – На руках несут, а он все равно ворчит».

Не нравился Мальцу князь изборский. Воняло от него. Болезнью, страхом, злобой. Как от больного старого зверя.

– Уже, – Дедко остановился, пропуская воев вперед. И Мальца придержал. – Здесь, княже.

Факелы высветили пещерку шагов полсотни длиной и чуть поменьше – поперек. Посреди – большой плоский камень. Вокруг – с дюжину поменьше.

Вои закрепили факелы, поглядели на князя.

Было их пятеро. Четверо – гридь, пятый – молодой совсем, безусый. Но странный. Старается глядеть гордо, будто сам князь, но уверенности в нем нет, и остальных вроде как побаивается.

– Бери! – коротко приказал князь.

И четверо матерых набросились на пятого, молодого. Скрутили вмиг, раздели догола, опрокинули на большой камень животом вниз.

– Это что ж они творить будут? – Малец попятился, но был остановлен цепкой хваткой Дедки.

– Не они, – проскрипел ведун. – Мы.

– Ты, ведун, помни: никому ни слова! – строго произнес князь.

– Я – ведун, – хмыкнул Дедко. – Твои б не проболтались.

На лицах у воев выразилось: была бы их воля – порвали бы Дедку на четыре части. А потом каждую – еще на четыре.

Только воля – не их.

– Руки, ноги, голову держать, не отпускать, – велел Дедко воям. – Упустите – пропал ваш князь. Душа его в Ирий не уйдет. Здесь навек останется. – Потом ухмыльнулся: – Угадайте: из кого он тогда силу тянуть станет?

Князь захихикал. Ему понравилось. Вои еще больше помрачнели. Видать, представили, какой из их князя дух получится. Ох и злющий. Нет, эти не отпустят.

Дедко присел на большой камень, похлопал молодого по голой спине:

– Больно будет, – пообещал он. – Душу вынуть – не занозу. Но ты кричи. Госпоже моей боль да крики – любы. Малой, зелье давай!

Окунул палец в горшочек и проложил коричневую дорожку вдоль хребта меж лопаток.

Молодой закричал.

Малец ему посочувствовал. Он знал, что это за кашица. Похожей ему Дедко когда-то глаза запекал. Только вот зачем он молодому спину мажет – непонятно. Зелье это душу из тела никак вывести не может. Наоборот, от него, если с приговором правильным и в правильное время, душа только крепче в тело прорастает и открывает в нем то, что прежде затворено было. Вот как, к примеру, Мальцово умение в темноте видеть.

Но жжется оно знатно. Будто железо раскаленное. А Дедко – хоть бы что. Пальцем берет – не поморщится даже.

Дедко рисовал, молодой орал, но биться не мог. Пристращенные ведуном вои держали его крепко.

Старый князь глядел и слушал с неподдельным интересом.

Молодой умолк, когда Дедко дорисовал последний знак.

– Сомлел? – осведомился князь.

– Ушел, – строго сказал Дедко. И воям: – Всё. Отпускайте. Бездушные не трепыхаются. – И уже князю: – К Морене ушел. В Ирий отправлять я не умею, я тебя предупреждал.

– Да хоть куда! – махнул князь искривленной кистью. – Давай уже скорей меня – в него!

И распахнул рубаху, обнажая белую грудь, покрытую редким седым волосом.

– Ну это просто.

Дедко достал нож. Свой, ведуний. Но, к удивлению Мальца, не тот, что душу вытягивает, а тот, который – жизнь.

Дедко воткнул ножик князю в грудь. Рот у того открылся, глаза стали какие-то удивленные… Но сразу потускнели.

Вои глядели настороженно. Предупрежденные видно, убить князя они не помешали. Но руки держали на мечах.

Дедко наклонился к груди убитого, пошептал чуток и медленно вытянул нож.

Крови не было, хотя попал нож точно в сердце.

Вои удивились. Малец – нет. Дедко у живых кровь заговаривал. У мертвых – еще проще.

– Эй, ведун, а этот чего? – спросил любопытный вой, что спрашивал о прежних людях. – Когда он встанет?

– Экий ты быстрый, – проворчал Дедко. – Ты когда на ногу отсиженную встанешь, и то она не сразу вес примет. А тут – тело целое. Да еще и чужое. Три дня, не менее, пока встать сможет. А соображать начнет не раньше новолуния. Да и то вряд ли всё вспомнит. Помогать ему надо будет, подсказывать. Вы ж не дураки. Сами должны понимать.

– Да ясно всё, – пробасил один из воев. – Что ж не понять. Вот мне когда руку щитом сломали, я две седьмицы в лубках ходил, а потом наново меч держать учился.

– Вот и… – начал Дедко, но тут тело молодого содрогнулось, и гридни мгновенно вцепились в него, прижав к камню.

– Вы полегче, – недовольно проскрипел Дедко. – Это ж князь ваш. А еще лучше – отпустите его. Обряд не закончен. Новое тело душу держит слабо. Перейдет в кого из вас – тот станет двоедушцем. Я, понятно, лишнюю душу могу Морене отдать, да только какая окажется лишней, и сам не знаю.