Лотарингская школа - [12]

— Когда мама вышла замуж, он был только секретарем по налогам. Ему приходилось ездить по деревням, — он служил в Марокко, потом на Мадагаскаре, в Гвиане, — и выбивать из негров налоги. Он переболел всеми лихорадками. Он говорит, что часто был в опасности, — ведь негры не очень кротки.

Габи и Сабина родились в колониях. Но, наконец, через своих друзей г-н Перье начал повышаться по службе. Теперь он достиг предела своих желаний. Его отправляют в здоровые колонии, и он там живет в многомесячных командировках. Сейчас он приехал из Туниса. У него там дом, много прислуги. И несколько черных детей. Он это рассказывал жене. Господин Перье привык к чернокожим, — это животные, но с ними легче жить. В Париже ему скучно, к тому же надо ходить в министерство и работать. В Тунисе он — начальник. Ему не надо приспособляться. В Париж приятно приезжать иногда. Жить надо в колониях.

Вот и все, что я знаю о родителях моих товарищей.

Глава 12

В первую зиму в Лотарингской школе я поступила в герлскаутский отряд. Я еще новенькая, «голубенькая». Я выдержала вступительное испытание. Дала клятву: «Верю в бога, в семью, в родину». Надо было объяснить смысл клятвы. У нас не религиозная секция, но мы повторяем эти три слова, потому что они входят в правила. Начальница отряда спросила у меня.

— Что такое бог?

— Но я же не верю.

— Но какой твой бог?

— Мой бог во мне.

Она осталась довольна. Перед костром я подняла три пальца и сказала: «Бог, родина, семья». Теперь я имею право носить костюм хаки с голубой звездочкой. Я готовилась к экзамену второго класса.

Для этого я учу:

Герлскаутка должна быть доброй к людям, зверям и растениям.

Герлскаутка должна подчиняться родителям, начальнику и законам.

Герлскаутка никогда не должна врать старшим.

Она должна совершать от одного до трех добрых дел в день.

Уметь пробежать двадцать минут по пересеченлой местности.

И так две страницы.

Кроме того, я должна знать разные узлы, должна уметь варить обед, разжечь костер тремя спичками и еще много других вещей. Тогда я получу две звездочки.

Мы собираемся обычно по субботам, вечером, и занимаемся дыхательными упражнениями и мускульным спортом, варим себе ужин, плетем корзинки и выпиливаем рамочки для фотографий. А главное — поем.

Ах, как сладко в Аркашоне! Ах, как сладко!

               Звезды светят в небесах.

Выпить кофе под палаткой, под палаткой

                Караулить на часах.

И еще такую:

Дело нашей родины прекрасной

Мы готовы грудью защищать.

По воскресеньям мы ездим за город.

Начальница отряда — американка. Из-за этого у нас все проще, чем у других, и нас не любят другие секции. На генеральном смотре всех герлскаутов Парижа наша секция отличалась тем, что у нас было пять неформенных костюмов. Шеф герлскауток мадам Вольтер приехала к нам и сделала всем выговор. На спортивных состязаниях мы не получили ни одного приза.

Каждый патруль ведет журнал посещений, добрых дел и гигиены. (Кто открывает на ночь окно, кто каждый день купается.)

Я уговорила Габи поступить к нам. Это было аз первый месяц, когда я была увлечена отрядом.

Я напомнила ей о ее любви к спорту.

— Да, но мне не нравится костюм. И потом все эти обязательства. Кроме того, все скаутки некрасивые. Они не имеют права мазаться.

У нас есть специальный магазин, где можно купить все нужное для скаутки; звездочки, костюм, кастрюли, песенник, правила. Скаутки любят туда ходить. Но там все очень дорого. Это — единственный магазин скаутских вещей в Париже.

В одиночку я стесняюсь ходить по улице в нашем костюме, — если встретишь кого-нибудь в той же форме, надо поднять три пальца. И постоянно задирают мальчишки. Особенно плохо, если нарвешься на «моном».

Моном — это значит вот что:

По воскресеньям или в свободный день ученики из всех лицеев собираются вместе. Потом шеренгой, держась за руки, они носятся по улицам. Иногда переряжаются. Горланят песни:

Кто любит путешествия,

Те — дон тюрон-ди-ди,

А те, кто их не любит,

          Те просто бри-ди-ди, —

Сидят как артишоки

Вдоль-около воды,

Накапливают соки

          Их нежные зады.

Приди ко мне, Жанина,

Барашек мой, приди…

Они хватают девочек, заставляют их итти вместе, целуют, ходят по кафе, по музыкальным автоматам, переполненным любителями музыки, орут, не давая посетителям дослушать пластинку. Стоит страшный крик, потому что посетители, которым придется вторично опускать двадцать пять сантимов в автомат для прослушивания, возмущены.

Моном не запрещен, поскольку он не мешает уличному движению.

В женском лицее о нем говорили, как о чем-то ужасном. В Лотарингской школе — это нормальное явление. В каждом классе существует мальчишка, который извещает других о месте монома.

Мое увлечение скаутским отрядом скоро начало остывать. После того, как первые испытания были сданы и необычность прошла, скаутские занятия стали казаться удивительно однообразными. Опять завязывание узлов, ориентировка без компаса, пение, рассказ о благонравном патруле «волка», плетение корзин.

В отряде были ученицы разных школ. Разных районов. Это были дочери лавочников, нотариусов, зубных врачей, мелких фабрикантов, журналистов из «Улыбки» и «Недели». Они верили в бога и мечтали о муже-американце.