Лоскутное одеяло, или Психотерапия в стиле дзэн - [4]
— Я здесь уже три дня.
— Где здесь? Что ты имеешь в виду?
— Я приполз в город, нашел твой дом и наблюдал за тобой. Ну, не фантазируй, я не подглядывал везде, я только смотрел, как ты ходишь на работу, как гуляешь с ребенком и стоишь в магазине. Всё было очень мило и, конечно, довольно скучно, и сегодня я решил перестать партизанить и явиться перед тобой. Ты стала взрослой?
— Я? Скорее, одинокой. Как выразился недавно один мой приятель, я обезнадежилась. Я ужасно рада, что ты пришел. Что-то я никак не соображаю. Ты хочешь есть?
— Нет. Да. Ну вот, ты и меня запутала. Как тебе моя новая кожа?
— Я не заметила. По-моему, ты совсем не изменился.
— Этого не может быть. Ты невнимательна. Посмотри мне в глаза.
И начался их бесконечный разговор глазами, который вряд ли они могли бы произнести вслух:
— Мне совсем не нужно ничье внимание. Если бы оно мне было нужно, оно бы у меня было. Я живу в пустоте.
— Откуда ты это знаешь?
— Я ни от кого не завишу. Я не принадлежу никому и ничему. Может быть, я уже умерла. Я живу в пустоте.
— Нет, ты обманываешь себя. Ты не живешь в пустоте. Твоим Богом является тело.
— Пусть так. Мне всё равно. Я думаю так, ты думаешь иначе. Какая разница теперь?
— Как какая разница? Я же пришел.
— Наверное, слишком поздно. Я вытравила из себя всё, что относилось к тому времени. И историю с ямой, и историю с раковиной, и то, что ты бросил меня одну, — я бросила все эти истории вверх, и они так и не упали обратно. Я перестала смотреть на себя и стала смотреть на космос, а на него смотри — не смотри, он одинаково безразличный и бессмысленный. И я стала такой же. А приди ты раньше, я бы просто тебя прогнала.
— А ты и гнала. Ты совсем не изменилась. Капризная девчонка.
— Да, капризная девчонка.
— Бросай всё, пошли со мной.
— Ты сошел с ума.
— Если ты живешь в пустоте, какая разница?
— Да, в пустоте, но всё же…
— Ага! Ты не живешь в пустоте. Твоим Богом является тело и чужое мнение.
— Пусть так.
— Ничего себе пусть! Кому ты живешь?
— Хорошо, не себе.
— Бросай это. Пошли со мной.
— Но…
— Не тяни! Ты еще большая змея, чем я. Ты извиваешься бесконечно. Ты способна увидеть свой хвост, что ты тянешь за собой по жизни?
— Какой хвост, что за бред… Я живу в пустоте…
— Врешь, ты просто из пустоты соорудила стенку. Ты живешь во времени, причем стараешься во всем сразу. Ты растягиваешь себя на целую жизнь, ты пытаешься занять собою всё время и пространство. Сократись!
— Я…
— Посмотри мне в глаза!
— Не торопи меня!
— Не торопить тебя куда?
— Угнаться за тобой…
— Посмотри мне в глаза.
И позже, за секунду перед тем, как исчезнуть:
— У нас не получилось в пустыне, на улице и в городской квартире. Давай встретимся на верху горы.
— Давай.
Перед тем, как пойти на гору, она долго мылась, причесывалась, одевалась. Хорошо замужней женщине ходить на свидания. Она как-то с нежностью представила себе мертвеца, который хоть раз в году или в месяц может встать из могилы и пошататься — даже ему в этом народная мудрость не отказала.
— Здравствуй.
— Привет.
— Что это с тобой?
— А, это… Ты имеешь в виду цепь и ошейник? Я решил стать твоим ангелом-хранителем и думал, что я могу сделать по этому поводу. Вот, хотел сесть на цепь, да только на мне ошейник не держится. Выползаю, и ничего не могу с этим поделать.
— Почему на цепь?
— Чтоб всё было честно. Ангел-хранитель, во-первых, должен делить судьбу своего подопечного, а во-вторых, выполнять хоть немного его желания, то есть, обычно, садиться на цепь.
— Ёрник, насмешник, дурак и… Ты за этим меня звал?
— Много званых, да мало избранных.
— Не морочь голову. У меня не так много времени.
— О! Вот это уже интересно. Расскажи мне про время.
— Время сильнее всех. Оно как асфальтовый каток, хотя от его дыхания не дрогнет пушинка. Я связана им по рукам и ногам. И с каждым моим действием меня становится меньше.
— Говори, говори еще.
— Время — самое липкое… Меньше всего его в часах. У него несколько ужасно глупых детей: справедливость, память, забвение.
— Говори еще, говори… Ты знаешь, нет ничего красивее тебя в пустыне. Ты вся переливаешься, ты создана почти из ничего, ты ничего не понимаешь, но ты удивительно прекрасна. Помнишь, я тебе говорил, сколько у тебя в голове глупостей понапихано, — прошло много лет, а глупостей стало еще больше, и нравишься ты мне еще сильнее. Я как дурак откликаюсь на каждый твой зов, я злюсь, если ты меня забываешь. И та пещера драгоценностей, к которой я тебя вел…
— Так ты вел меня к пещере драгоценностей?
Змей хохочет.
— Я никак не могу привыкнуть к твоей запутанности. Знаешь, раньше у многих людей были звери. Но очень мало кто теперь умеет добраться до человека, так сильно там всё запутано. Вот, пожалуй, у меня получается, потому что я — змей вертлявый. У слонов и тигров еще иногда получается, они идут напрямую, крушат всё к чертовой матери, но всё же проходят. Мне вообще кажется, что у людей теперь больше связи с бактериями.
— Почему?
— Ну, они незаметные, одинаковые, всепроникающие и всё время что-то синтезируют.
— Кто — люди или бактерии?
— Вот именно.
— А ты не такой?
— Я — царский сын. А ты?
Она помахала рукой:
— Поди сюда, я тебе что-то скажу на ухо. Так вот, змей: я останусь на воле. Понимаешь?
