Лоскутик и Облако - [24]
Жаба Розитта задумчиво посмотрела на Облако одним глазом. Глаз был выпуклый, прозрачный. Далеко, в глубине, как будто светила зелёная лампочка.
— Ты только подумай, — с мольбой сказало Облако жабе Розитте, заметив её колебания, — я уже столько дней не могу пробраться во дворец. Они закрыли все форточки, замазали щёлки, залепили воском замочные скважины. Ну почему ты считаешь меня таким несерьёзным? Ты ещё даже не знаешь, что я придумало. Они никогда и не узнают, что я — это я.
Жаба Розитта медленно кивнула квадратной головой.
— Розитточка! — воскликнуло Облако и бросилось её обнимать.
На радостях оно высоко взвилось в воздух, перекувырнулось в лунном свете.
Сквозь него, пискнув, пролетела летучая мышь.
Глава 18
Благородное состязание водохлёбов
Объявление, написанное художником Вермильоном, висело на ограде парка, и ветер загибал один его уголок.
Тяжёлые узорчатые ворота были гостеприимно распахнуты.
У ворот стояла толпа. Время от времени от толпы отделялся какой-нибудь человек и робко входил в ворота.
Но таких было немного. Все считали, что от короля всё равно ждать ничего хорошего не приходится и лучше держаться от всего этого подальше.
Но всё-таки в конце концов желающих набралось не так мало. Тут были и бедняки, которым нечего было терять.
Они просто надеялись хоть раз в жизни вдоволь напиться воды.
Конечно же, сюда явились и богачи. Вода была для них не в диковинку. Они привыкли много пить и мечтали завладеть пятью кошельками золота.
У входа в главный зал всех участников состязания встречали два дюжих стражника: Рыжий Верзила и Рыжий Громила в огромных безобразных калошах. Они бесцеремонно ощупывали каждого, кто входил в дверь.
Рыжий Верзила хлопал входящего по плечу. Рыжий Громила хватал участника благородного состязания за руки и держал его, пока Рыжий Верзила, наклонившись, ощупывал его коленки и башмаки.
Если бы кто-нибудь заглянул за тяжёлые занавески у дверей, он обнаружил бы там главного советника Слыша.
Припав глазом к щели между занавесками, облизывая пересохшие от нетерпения губы, он жадно оглядывал каждого входящего.
— Я всё рассчитал… — шептал он еле слышно. — Облако прилетит. Оно не утерпит, не выдержит, знаю я его. Оно может притвориться кем угодно, но всё равно его сразу узнаешь на ощупь. Но где же оно? Может, вот это Облако?
Нет, это господин главный тюремщик. А это дядюшка Буль. Говорят, он продаёт разбавленную воду. А чем он её разбавляет? Воздухом?.. И это не Облако. И это не оно…
Вот кто явился: продавец придворных калош. Смотрите-ка, даже мастер зонтиков пожаловал! А Облака всё нет. Это не оно. И это не оно. И это не оно. Какой-то старикашка с седой бородой, в зелёной засаленной куртке. Вот Рыжий Громила хлопнул его по плечу. Он так и присел, бедняга.
А это Один-Единственный Нищий. Притащился воды похлебать. Рыжий Верзила чуть не сбил его с ног. Нет, это не Облако, это человек из плоти и крови. И это не оно.
А больше никого нет. Неужели… неужели я просчитался и Облако так и не прилетело?
В разгар этих тревожных мыслей знаменитые дворцовые часы, подумав, пробили три раза. Многие отметили, что на этот раз часы думали как-то особенно долго.
Двенадцать трубачей вскинули золочёные трубы и затрубили. Вернее, затрубили только одиннадцать, из трубы двенадцатого вылетел фонтан воды.
Король, сидящий на троне, широко зевнул и топнул ногой в золотой калоше.
Участников благородного состязания впустили в зал.
Богачи расположились поближе к королю, бедняки жались к стенам. Старикашка с седой бородой скромно забился в угол.
Слыш вздохнул и вышел из-за занавески.
— Итак, начнём! — прошептал он. — Кто много пьёт — тот истинный друг короля! Начнём же наше благородное состязание!
Вошли слуги, держа на подносах бокалы с водой.
Все стали жадно расхватывать бокалы.
Как только кто-нибудь ставил пустой бокал на поднос, слуга тут же с почтительным поклоном подавал ему большое деревянное кольцо.
Бедняки, не привыкшие пить, с трудом смогли осушить по пять бокалов.
Один-Единственный Нищий еле выпил три бокала. Он с грустью глядел на четвёртый и никак не мог заставить себя допить его до дна.
Дубильщик кож так удивительно выдубил кожу на своём животе, что живот его мог растягиваться до невообразимых размеров.
Он выпил уже тридцать пять бокалов и с торжеством поглядывал вокруг. На руках и даже на шее у него болтались деревянные кольца.
«Мои милые золотые монетки, — думал он, — цып-цып-пып, мои золотые цыплятки! Я устрою вам славный курятник в моём сундуке!»
Продавец придворных калош выпил десять бокалов, а одиннадцатый незаметно вылил на пол. Но Слыш заметил это, и продавец придворных калош так и не получил одиннадцатого кольца.
Главный тюремщик уговаривал сам себя:
— Ну, мой миленький, любименький! Ну-ка, из любви к себе выпей ещё бокальчик! Ну-ка, за мамочку! А это за папочку! Что, больше не можешь? А я-то думал, что ты эгоист и из любви к себе выпьешь больше всех!
Разорившийся продавец зонтиков, костлявый, длинный, сам похожий на нераскрытый зонтик, держал в руке бокал с водой и не мог сделать ни глотка. Он смотрел на него полными слёз глазами и думал о своей засохшей маргаритке.
