Лось в облаке - [13]

Вадим откинулся на спину, испытывая небывалое чувство невесомости. Будь он уверен в существовании души, то именно сейчас мог бы поклясться, что эта легкая эфемерная субстанция покинула его тело и счастливо взмыла в небеса, расправила окрепшие крылья и зависла над землей в блаженном парении.

— Сань, ты как думаешь, Бог есть? — спросил он с той невероятной прекрасной высоты, стремясь взлететь еще выше в своей чудесно обретенной, бесшабашной дерзости.

— Не знаю, — ответил Саня, помолчав, — в школе говорят, что нет, а бабушка говорит, что есть. Я сам об этом много думал.

— И что надумал?

— Думаю — есть Бог. Ты посмотри, как в природе все продумано, взаимосвязано, предусмотрено, будто кто позаботился обо всех, до самой последней букашки, травинки. Когда говорят: «Слепые силы природы», — мне смешно становится. Ничего она не делает вслепую, делает только то, что ей положено. Это люди везде вслепую суются — реки перекраивают, леса вырубают, осушают болота, роются в земле, как кроты, а потом удивляются, почему природа их не щадит. Я так думаю: равновесие в природе, установленный порядок вещей — это все от Бога, а человек слишком мал и глуп, чтобы пытаться его изменить, а если пытается, значит идет против Бога.

— Где же тогда рай и ад?

— Вот этого уж точно никто не знает.

— А я всегда думал, что Вселенная — это какое-то огромное, необъятное тело. Солнечная система похожа на атом, и таких систем бесчисленное множество. Может, космос и есть Бог? Вот я и хочу стать физиком, чтобы во всем разобраться, а может, даже астрофизиком.

Саня слушал Вадима с таким выражением, словно обдумывал каждое его слово. Они проговорили два часа с сияющими, вдохновенными лицами, пока их пустые желудки прозаически не напомнили о себе.

Саня вскочил и хлопнул себя по лбу.

— Бабушка сегодня калитки печет. Бежим скорей!

Бабушкины калитки — разговор особый. Никогда больше в своей жизни Вадим не ел ничего более вкусного. Калитки умели печь все свирские бабушки. На тонко раскатанный лист ржаного теста выкладывались ягоды черники или брусники, посыпались сахаром, и в печь. С кружкой парного молока такой пирог казался царским угощением.

Сегодня побаловать мальчишек решила бабушка Марфа. Прежде чем взойти на крыльцо Саниного дома, Вадим набычился и заявил, что больше не сделает и шагу, если его упрямый друг не пообещает прийти с ответным визитом на пироги к бабушке Дусе.

— Ты ведешь себя так, словно никому не хочешь быть обязанным, даже тем, кто тебя любит. А это обидно, — сказал он Сане.

Тот сосредоточенно выщипывал пальцами босой ноги кудрявый клевер у крыльца.

— Ты понимаешь меня или нет? — спросил Вадим, усаживаясь на ступеньку и заглядывая снизу Сане в лицо.

— Нет, не понимаю, — последовал донельзя сварливый ответ.

— Всегда ты все отлично понимаешь! У тебя просто сдвиг по фазе на почве твоей гордости. Люди угощают друг друга, ходят в гости, дарят подарки, а ты — настоящий дикарь.

Саня стрельнул в него синим из-под век.

— Это я дикарь?

— А то кто же? Дикая тварь из дикого леса!

— Киплинга я тоже читал.

— Вот и не веди себя, как Маугли. Ты среди людей живешь.

— Ладно, — нехотя согласился Саня, — постараюсь исправиться. Только это сильнее меня. Ты шибко на меня не дави.

После обеда Саня засел за книги, а Вадим пошел домой.

Тебя тут Мишка-охломон с утра спрашивал, — сказала ему бабушка Дуся. — Принесла нелегкая! Не иначе как очередную пакость затевает. Третьего дня тоже приходил, когда вы в лесу были. Все ходит и ходит. Ты с ним, Вадя, не играйся. Пустой он мальчишка. Сказал, еще придет.

Она посмотрела в окно.

— О, легок на помине. Сидит, злыдень, забор подпирает. Сказать, чтоб шел отсель, не дожидался зря?

— Не надо, бабуль. Пойду погляжу, что ему понадобилось.

Мишка, развалясь на скамейке и закинув ногу на ногу, лущил подсолнух. Вадим подумал, что было бы трудно представить его за другим занятием.

— Вадь, привет, — сказал Мишка таким тоном, будто они с Вадимом были закадычные друзья. — Садись, поболтаем.

Он с великодушным видом подвинулся, освобождая рядом с собой место.

— Некогда мне с тобой лясы точить. Говори, зачем пришел, — хмуро отозвался Вадим.

— Ты на меня не серчай за тот случай, — примиряюще начал Мишка, — каждый может ошибиться. Я вот чего: завтра у меня день рождения, так я тебя приглашаю к себе домой в пять часов. Саня тоже придет.

— Ты почем знаешь? Говорил ему уже?

— Нет, сейчас скажу, — Мишка самодовольно осклабился. — Он точно придет, куда денется.

Вадима удивил Мишкин уверенный тон, словно речь шла не о Сане, которого и силком в гости не затащишь.

— Спасибо за приглашение, — озадаченно произнес он. — Только я без Сани никуда, ты знаешь.

— Как не знать?

Мишка метнул вороватый взгляд в сторону Вадима. Какая-то невысказанная мысль кривила его обсыпанные семечной шелухой губы. Вадим подступил к нему и потребовал:

— Говори, что за пазухой держишь!

Мишка насмешливо хмыкнул:

— Не боись, ничего особенного. Смешной ты, Вадик, на самом деле. Ты вот к Сане насмерть привязался, а того не знаешь, что он тебя попросту жалеет, потому и дружит с тобой. Душа у него добрая, а то стал бы он возиться с таким воробьем, как ты.