Лори Лэн, металлист - [57]

— Итак, убийца, по-видимому, ваш сын?

— Не по-видимому, господин пастор, а по всей совокупности видимого и невидимого, не будь я вдова старшего лесничего из Кноблоха.

— Кто же он такой?

— Кто-о? — старуха пронзительно взглянула на сыщика, вытянула синие губы к самому его уху, всхлипнула и прошелестела: —…Карл Крамер!

Боб Друк вздрогнул, вскочил, из груди его вырвался невольный крик ужаса, похожий одновременно и на его собственный голос, и на голос того существа, которое он называл до сих пор — Карлом Крамером…

Секретарь быстро подхватил его под-руку и, прежде чем старуха пришла в себя, вытащил мнимого пастора в коридор.

Глава сорок седьмая СТРАШНАЯ ЗАГАДКА

Тюремный надзиратель мирно ловил муху у себя на носу, когда к нему вбежали мнимый Карл Крамер и его секретарь. Карл Крамер сорвал с себя пасторскую шляпу и швырнул ее на пол. Но, когда он начал срывать пластыри, болячки, нос, губы, волосы, платок, очки и кимоно, тюремный надзиратель вскочил с места.

— Не бойтесь! — хрипло произнес сыщик. — Это был маскарад. Мы дознались у старухи, кто такой убийца Вейнтропфена!

Надзиратель уставился на Друка с любопытством.

— Убийца Вейнтропфена — Карл Крамер, — странным голосом продолжал Друк.

— Что-о?!

— Не тот, кого мы знаем под этим именем, а настоящий следователь — Карл Крамер. Я знал, что он окажется безобидным! Мик не наврет… И, если б не его любовь к рекламе и таинственности, к переодеванию и вот этим тряпкам, его узнал бы весь город. Он сам вырыл себе западню. Он был дурак!

Боб Друк произнес все это в лихорадке, разговаривая сам с собой. Зубы его стучали. Надзиратель слушал, побледнев.

— Но тогда… Кто же такой теперешний Карл Крамер?

Все трое вздрогнули и уставились друг на друга.

С зеленым и одутловатым лицом сыщика происходила между тем медленная перемена. Тупое напряжение исчезло со лба. Глаза прояснели и зажглись мыслью. Губы втянулись внутрь. Плечи распрямились. Крупные капли пота, стекавшие с лица, говорили, что Боб Друк переживает страшный внутренний перелом.

— Сядьте! — начальнически крикнул он на надзирателя и своего мнимого секретаря. — Каждая секунда дорога. Мы должны выработать план.

Секретарь и надзиратель послушно сели.

— Прежде всего — берите трубку и звоните к Карлу Крамеру!

Надзиратель послушно взял трубку.

— Говорите испуганным голосом: «Несмотря на все меры предосторожности, старуха отравилась». Сделайте вид, что смертельно боитесь выговора и увольнения.

Надзиратель позвонил и выполнил приказ с точностью, тем более для него легкой, что зубы его все время так и стучали о телефонную трубку.

Когда разговор кончился, Боб Друк встал:

— А теперь мы будем решать загадку, — сказал он надзирателю с улыбкой, от которой того бросило в дрожь. — Не пускайте мнимого следователя к ее телу под каким-нибудь предлогом… А вы (это относилось к человеку на протезах) немедленно отправитесь к Тодте и передадите ему все. Пусть он знает, что я заглажу свою глупость.

С этими словами Друк резко повернулся и выбежал из тюрьмы.

Через самое короткое время веселый, жизнерадостный молодой человек с круглым лицом и чувственными губами подходил к знакомой калитке в глубине безлюдной Зумм-Гассе. Правда, лицо его было зеленого цвета, но глаза улыбались, а щеки так и прыгали от смеха. Щеголеватый, нарядный секретарь Карла Крамера поздоровался с ним кивком головы.

— Можно к вашему милому патрону? — лихорадочно пробормотал Друк. — Я так стосковался… Сколько дней я у него не был. День, два, три?..

— Вы были здесь вчера! — сухо ответил секретарь. — Идите, вас примут.

Боб Друк взбежал по лестнице. Он вошел в круглую пустую приемную Карла Крамера, где было шесть глухих окон, нарисованных скверным маляром, потертый ковер, стол, два стула, мягкое низкое кресло со скамеечкой для ног.

Сыщик вздрогнул и принюхался. Вот это кресло, у которого он часами просиживал, неудержимо болтая. От него идет приятный знакомый запах. Друк зажмурил глаза и втянул его в ноздри.

Мягкие, вялые пальцы в перчатках, похожие на тряпичные, дотронулись до его плеча, и Карл Крамер опустился в кресло. Круглые очки обратились в сторону сыщика.

Существо в кимоно, залепленное пластырями, улыбающееся, странное, милое, мягкое, безобидное, — плюшевая игрушка, — опять глядело двумя круглыми стеклами на Боба Друка. Ведь бывают же нежные страсти у маленьких детей к безобразным плюшевым уродцам! Друк судорожно стиснул руки.

— Дорогой мой, — начал он болтливым голосом, — вы, наверное, ужасно огорчены, ужасно, ужасно. Еще бы! Я так и знал. Несмотря на все ваши меры, проклятая старуха отравилась… Но не горюйте! Судьба все-таки оказалась ужасно милостива к нам обоим. Вообразите себе, старуха успела открыть свою тайну!

С этими словами он всем корпусом повернулся к креслу. Очкастое, мягкое существо сидело неподвижно, держа маленькие черные ручки на коленях. Два круглых стекла неотступно глядели на Друка. Ни страха, ни дрожи, ни малейшего изменения в позе!

— Должно быть, она захотела облегчить душу перед смертью. Она написала письмо с просьбой передать его мне. Вы понимаете смехотворную сторону дела: не вам, не знаменитому Карлу Крамеру, а так и написала: частному сыщику в собственные руки.