Лорд и леди Шервуда. Том 2 - [30]

Она стояла, не желая мешать его молитве, но священник почувствовал постороннее присутствие и, осенив себя крестным знамением, поднялся с колен и неспешно повернулся.

– Ты кто, парень? – спросил он, с недоумением глядя на стоявшего перед ним стрелка вольного Шервуда. – И почему ты вошел в храм, не обнажив головы?

Марианна в ответ стряхнула капюшон, и отец Тук ахнул, не веря своим глазам:

– Мэриан! Неужели это ты?!

Он схватил ее в объятия, вгляделся в лицо Марианны и, наконец уверившись, что это действительно она, крепко притиснул к своей груди. Потом отстранил, еще раз вгляделся в нее и покачал головой.

– Я уже отчаялся увидеть тебя хоть однажды! Ты совсем забыла своего духовного отца! – укорил он Марианну.

Отец Тук усадил ее на скамью, сел рядом и поцеловал ее в лоб.

– Прежде всего прими, дочь моя, искреннее сочувствие твоей утрате! Сэр Гилберт был честным и благородным человеком. С его смертью не только ты, но все Средние и Северные земли понесли невосполнимую потерю!

– Благодарю вас, святой отец! – ответила Марианна и печально улыбнулась. – А я так до сих пор и не смогла ни разу навестить место его упокоения.

– Живым – живое, дочь моя! Ради твоей же безопасности тебе нельзя появляться во Фледстане! И, кстати, приходить сюда в зеленой куртке было так же опрометчиво: тебя могли заметить!

– Нет, – ответила Марианна с уверенным спокойствием, – я позаботилась, чтобы не заметили.

– Хотел бы я понять, как ты позаботилась! – хмыкнул отец Тук, глядя, как она снимает с себя и складывает на скамью свое оружие.

– Даже представить не могу, о чем вы сейчас подумали! – рассмеялась Марианна. – Просто не вышла к церкви, пока не убедилась, что все ваши прихожане разошлись и разъехались!

Придерживая ее за плечи, отец Тук внимательно и долго рассматривал Марианну. От его взгляда не ускользнули ни ее усталое лицо, ни короткие волосы – он не знал, что на самом деле они уже изрядно отросли! Потом он перевел взгляд на серебряный знак вольного Шервуда на рукаве ее куртки, на два ножа, оставшиеся за поясом Марианны, колчан с луком и стрелами и меч, убранный в ножны, но положенный рядом так, чтобы в любой момент можно было ухватить рукоять и стряхнуть ножны. По нахмурившемуся лицу священника Марианна поняла, что ему не понравилось то, что он увидел.

Так и оказалось – когда он заговорил, его голос был сдержанным и недовольным:

– Ты изменилась. Сильно изменилась, дочь моя, и не могу признаться в том, чтобы эти перемены были мне по сердцу. Как же мне теперь называть тебя? Леди Невилл, прекрасная Марианна или… Саксонка?

– Определенно не леди Невилл, раз мои владения перешли под опеку Роджера Лончема. Когда люди узнают, кто я, они не скрывают удивления, почему меня называли Прекрасной. Поэтому зовите меня Саксонкой, святой отец. Так меня называет весь Шервуд, – усмехнулась Марианна и, когда отец Тук пристально посмотрел на нее, ответила ему спокойным прямым взглядом.

– Значит, все, что я слышал о тебе, правда? – еще больше нахмурился отец Тук.

– Я ведь не знаю, что вам говорили! – пожала плечами Марианна.

– Говорили, что ты участвуешь в нападениях на сборщиков податей, в схватках с ноттингемскими ратниками наравне с Аланом э’Дэйлом и Виллом Статли, Малюткой Джоном и Виллом Скарлетом, наравне с самим Робином! – и он вопросительно посмотрел на Марианну так, словно ждал, что она опровергнет его слова.

Но она лишь рассмеялась в ответ.

– Все правильно! И вот этими самыми руками перегружаю содержимое мешков сборщиков в наши седельные сумки, – она вскинула перед лицом отца Тука руки и указала глазами на меч. – И ими же обтираю кровь с этого клинка.

– И, насколько я вижу, весьма довольна собой! – тем же тоном подхватил отец Тук, кивая головой, и, посмотрев в безмятежные глаза Марианны, резко спросил: – Как прикажешь понимать тебя?

– Согласно собственным утверждениям, – с усмешкой ответила Марианна. – Вы же сами зимой говорили мне, что саксы нашего края видят во мне символ свободной прежней Англии. Если вся прежняя Англия вынуждена искать убежище в лесах, где же быть мне, если не в Шервуде?

– Я говорил с тобой о многом, – сурово сказал отец Тук, – о любви и нежности, о красоте и гордости, но не помню, чтобы я хоть слово сказал тебе об оружии! Что же ты молчишь?

– Мне нечего сказать! – и Марианна развела руками. – Времена, когда вы напутствовали меня словами: «Ступай, о грехах я тебя не спрашиваю, я знаю, что твоя душа чиста», – те времена прошли. Сейчас моя душа, увы, обременена грехами, святой отец. Я изменилась и в этом.

Отец Тук долго молчал, поджимая губы, а Марианна сидела рядом, ощущая, как от священника идут прямо-таки потоки неодобрения.

– Если бы я не знал тебя раньше, то сейчас выгнал бы, дочь моя! – наконец сказал отец Тук. – Не знаю, в чем еще ты грешна, но твоя гордыня для меня очевидна. А как тебя называет Робин? – помедлив, спросил он.

– Так же, как и все, – Саксонкой, – ответила Марианна, отражая взволнованный взгляд священника невозмутимым взглядом.

– Ничего не понимаю! – пробормотал отец Тук. – Я ждал вас обоих в первый день мая, чтобы наконец обвенчать вас! Но вы не приехали, и только Робин прислал ко мне Эллен предупредить, что венчания не будет. Почему? Я спрашивал его потом, но он ничего мне не ответил. Может быть, ты скажешь?